– Чудесно, – сказала Зоя. – Из туннеля в гробницу. Что дальше, выход в скотобойню?
– Мезле, – отозвался Давид, указывая на одно из имен, вырезанных на стене. – Они были древним родом гришей. Одна из них даже училась в Малом дворце, прежде чем…
– Прежде чем все умерли? – участливо предположила Женя.
– Зива Мезле, – тихо произнесла Надя. – Она была шквальной.
– Нельзя ли помянуть ее где-нибудь в другом месте? – спросила Зоя. – Я хочу поскорее уйти отсюда.
Я потерла руки. Ее слова не лишены смысла.
Дверь была сделана из тяжелого железа. Толя и Мал навалились на нее плечами, шквальные выстроились позади них, вытянув руки, а инферны – кремни. Я заняла позицию позади всех, приготовившись орудовать разрезом, если появится необходимость.
– На счет три, – скомандовал Мал.
У меня вырвался смешок. Все обернулись.
Я залилась краской.
– Ну, мы скорее всего на кладбище, и сейчас выбежим из гробницы.
Женя хихикнула.
– Если там кто-то есть, мы их напугаем до чертиков.
Мал сказал с легкой улыбкой:
– Верно подмечено. Давайте еще дружно завоем «у-у-у-у-у-у-у». – Затем улыбка исчезла. Он кивнул Толе. – Не высовывайся.
Он закончил отсчет, и они принялись толкать. Болты застонали, и двери склепа распахнулись. Мы ждали, но нас не встретили криками тревоги.
Мы осторожно вышли на пустынное кладбище. Из-за близости к реке люди хоронили своих мертвых над землей на случай наводнения. Склепы, выстроившиеся ровными рядами, как каменные домики, придавали этому месту сходство с покинутым городом. Порыв ветра подхватил опавшие листья и разворошил траву, росшую вокруг скромных могил. Выглядело это жутковато, но мне было все равно. Воздух казался почти теплым после сырости пещер. Мы наконец-то выбрались наружу.
Я запрокинула голову и глубоко вдохнула. Ночь была ясной, безлунной, и после долгих месяцев под землей вид бескрайнего неба вызывал головокружение. А сколько звезд – мерцающая спутанная масса, которая выглядит такой близкой, что, кажется, можно до нее дотронуться! Я позволила их свету укутать меня, словно это бальзам, испытывая благодарность за воздух в легких, за эту ночь.
– Алина, – тихо позвал Мал.
Я открыла глаза. Все гриши пялились на меня.
– Что?
Он взял меня за руки и вытянул их в стороны, словно мы сейчас начнем танцевать.
– Ты светишься.
– О… – выдохнула я. Моя кожа приобрела серебряный оттенок от звездного сияния. – Я случайно.
Мал провел пальцем по моему предплечью, где задрался рукав, наблюдая за игрой света на коже, и его губы изогнулись в улыбке. Внезапно он отступил. Отпустил мои руки, словно они раскаленные.
– Будь осторожнее, – отчеканил он. Затем приказал Адрику помочь Толе закрыть гробницу и обратился к группе: – Держитесь вместе и не шумите. Нам нужно найти укрытие до рассвета.
Остальные пошли за ним, позволив ему вновь приказывать. Я задержалась, старательно оттирая свет с кожи. Он цеплялся за меня, словно мое тело жаждало его.
Зоя, поравнявшись со мной, сказала:
– Знаешь, Старкова, я начинаю подозревать, что ты специально сделала свои волосы белыми.
Я стряхнула звездную крошку с запястья, наблюдая, как она гаснет.
– Да, Зоя, навлекать на себя гибель – неотъемлемая часть моего моциона красоты.
Она пожала плечами и покосилась на Мала.
– Что ж, как по мне, это чересчур броско, но я бы сказала, что твой образ лунной девы работает.
Последний человек, с кем я хотела бы обсуждать Мала, была Зоя, но ее слова подозрительно походили на комплимент. Я вспомнила, как она сжимала мою руку во время обвала в пещере, какой сильной оставалась в тот момент.
– Спасибо, – сказала я. – Что помогла нам внизу. И спасла Сергея со Стиггом.
Даже если бы я говорила неискренне, выражение изумления на ее лице того стоило.
– Не за что, – выдавила девушка. Затем вздернула свой идеальный носик и добавила: – Но я не всегда буду рядом, чтобы спасти твой зад, заклинательница Солнца.
Я ухмыльнулась и последовала за ней по проходу между могилами. По крайней мере, она предсказуема.
* * *
У нас ушло слишком много времени на то, чтобы выбраться с кладбища. Ряды склепов все тянулись и тянулись, холодные свидетельства существования поколений, которые застали Равку в состоянии войны. Дорожки были расчищены, у могил лежали цветы, рисованные иконы, конфеты, маленькие пирамидки драгоценных боеприпасов – небольшое проявление доброты, даже к мертвым. Вспомнились мужчины и женщины, которые вышли попрощаться с нами в Белом соборе и вручить свои подношения. Меня охватило чувство благодарности при мысли о них. Вскоре мы наконец вышли за ворота кладбища.
Ужас, который мы испытали при обвале, и долгие часы в пути брали свое, но Мал был решительно настроен подвести нас как можно ближе к Раевости до рассвета. Мы плелись вперед, двигаясь параллельно главной дороге и придерживаясь залитых сиянием звезд полей. Время от времени нам попадались одинокие дома с горящим в окне светильником. Почему-то было приятно наблюдать за этими признаками жизни и думать о том, как фермер встает ночью, чтобы налить себе стакан воды, как поворачивает голову к окну и вглядывается в тьму за ним.
Небо только начало светлеть, когда мы услышали, что кто-то приближается к нам на дороге. Едва мы успели юркнуть в лес и спрятаться в кустах, как появился первый фургон.
В конвое было около пятнадцати человек, большинство мужчины, несколько женщин, все хорошо вооружены. Я заметила детали униформы Первой армии – форменные штаны, заправленные в возмутительно неуставные сапоги из воловьей кожи, и пехотные мундиры, лишенные медных пуговиц.
Понять, что они перевозят, было невозможно. Груз был накрыт попонами и крепко привязан веревками к фургону.
– Ополченцы? – прошептала Тамара.
– Возможно, – ответил Мал. – Вот только не знаю, откуда у ополченцев могли взяться магазинные винтовки.
– Может, они контрабандисты, но я никого из них не узнаю.
– Могу проследить за ними, – предложил Толя.
– А почему бы мне просто не станцевать вальс посреди дороги? – поддела его Тамара. Толя едва ли мог двигаться бесшумно.
– Я натренировался, – возразил он. – Кроме того…
Мал заставил его притихнуть одним взглядом.
– Не преследовать, не вмешиваться.
Когда Мал уводил нас в гущу леса, Толя проворчал:
– Ты даже не умеешь вальсировать.
* * *
Мы разбили лагерь на поляне неподалеку от узкого притока Сокола – реки, подпитываемой ледниками Петразоя, основной торговой артерии портовых городов. Оставалось надеяться, что мы расположились достаточно далеко от города и главной дороги, чтобы не беспокоиться о случайных прохожих.
