– Ну да, вроде так и сказал. Поздравляю.
7
Каждый год за месяц до начала официальных игр проводятся отборочные – так называемый Wardraft, событие, которое смотрят практически все интересующиеся Warcross’ом. Во время него официальные команды Warcross̕а отбирают игроков в свои ряды на игры этого года. Все знают, что опытных игроков, скорее всего, выберут снова. Эшера или Джену, например. Но всегда есть несколько «темных лошадок», которых забрасывают в отборочные – это любители, получившие шанс, потому что они хороши в игре. Некоторые «темные лошадки» потом становятся регулярно отбираемыми игроками.
В этом году я стану «темной лошадкой».
Это какая-то бессмыслица. Я хороший игрок в Warcross, но у меня никогда не было ни денег, ни времени практиковаться и повышать уровень, чтобы попасть в списки лидеров. И вообще я буду единственной «темной лошадкой» в отборочных в этом году не из международного рейтинга. И с криминальным прошлым.
Я пытаюсь поспать в самолете. Но хоть роскошная, просторная кровать и лучше, чем любой матрас, на котором я когда-либо спала, я все равно только кручусь и верчусь. В конце концов сдаюсь, достаю телефон, загружаю своего «Ежа Соника-2» и начинаю новую игру. Звучит знакомая дребезжащая мелодия «Зоны Изумрудного холма». Пробегая по давно выученной наизусть дороге, я чувствую, как становлюсь спокойнее, сердцебиение стабилизируется, и я вместо настоящих проблем думаю, как атаковать прыжком 16-битного робота.
«Я хочу предложить вам работу». Вот что сказал Хидео, обещав рассказать больше при встрече. Вряд ли он делает это для каждой «темной лошадки» в игре.
Я вспоминаю все, что слышала о Хидео. Большинство никогда не видело его без рубашки с воротничком, классических брюк и официального смокинга. Он редко и сдержанно улыбается. Его сотрудник сказал в интервью журналу, что работать в Henka Games могут только те, кто выдерживает его пронизывающий взгляд во время презентации. Я видела, как репортеры заикаются в его присутствии, а он терпеливо и вежливо ждет.
Я представляю нашу встречу. Возможно, он разок взглянет на меня и сразу отправит назад в Нью-Йорк без лишних слов.
Часы, парящие над моей кроватью, сообщают мне, что сейчас четыре утра посреди Тихого океана. Возможно, я больше никогда не смогу спать. В голове водоворот мыслей. Мы приземлимся в Токио через несколько часов, а потом я поговорю с Хидео. Я могу сыграть в официальных играх Warcross̕a. Эта мысль прокручивается в моей голове снова и снова. Как это вообще возможно? Прошлой ночью я взломала церемонию открытия Warcross̕a в отчаянной попытке заработать быстрые деньги. Сегодня я уже лечу в Токио на частном самолете, и это путешествие может изменить мою жизнь. Что бы сказал папа?
«Папа».
Я захожу в свой аккаунт и вижу прозрачный белый список опций. Я протягиваю руку и выбираю пункт в парящем передо мной меню.
Миры Воспоминаний
Когда я нажимаю на эту кнопку, меню предлагает дополнительные опции. Если я задерживаю взгляд дольше секунды, начинают проигрываться превью хранящегося там Воспоминания. Тут хранится память о том, как мы с Кирой праздновали нашу первую ночь в маленькой снятой студии, как я держала в руках свой первый чек за успешную охоту. Здесь и папка «Общедоступное избранное» – воспоминания, созданные другими, которые все могут посмотреть; например, побывать на месте Фрэнки Дена во время выступления на матче «Супербоул» или маленького мальчика, вокруг которого возятся щенки (это воспоминание посмотрели более миллиарда раз).
Наконец я долистываю до самого ценного подраздела – своих самых старых воспоминаний, в отдельной категории «Избранное». Это старые видео, снятые на телефон еще до появления «НейроЛинка», которые я потом загрузила в свой аккаунт. Они о папе. Я пролистываю их и останавливаюсь на одном. Мой десятый день рождения. Папа закрыл мне глаза руками. Хоть это и старое телефонное видео в низком разрешении, оно заполняет мое поле зрения через очки как гигантский экран. Я чувствую то же предвкушение, что и в тот день, тот же всплеск радости, когда отец убрал руки, и я увидела его картину, изображавшую нас на прогулке в мире разноцветных мазков, похожем на Центральный парк на закате. Я подпрыгиваю, верчу картину и залезаю на стул, чтобы поднять ее повыше. Отец улыбается мне, протягивает руки, чтобы помочь мне спрыгнуть. Видео идет до конца и автоматически переключается на следующее Воспоминание из моей папки. Папа в черном полупальто и ярком красном шарфе ведет меня по залам Музея современного искусства. Папа учит меня рисовать. Мы с папой выбираем пионы на цветочном рынке, а за окном льет дождь. Папа кричит: «С Новым годом!», стоя со мной на крыше с видом на Таймс-сквер.
Воспоминания проигрываются снова и снова, пока я уже не могу определить, где начало и где конец, и постепенно я погружаюсь в сон, окруженная призраками.
***
Во сне я снова в старшей школе, в том эпизоде, который привел меня к аресту.
Я училась в одной школе с Энни Пэттридж – неуклюжей, стеснительной девочкой с добрыми глазами. Она держалась особняком и ела свой ланч в углу маленькой школьной библиотеки. Иногда я видела ее там. Мы не были подругами, но по-приятельски несколько раз болтали об общей любви к «Гарри Поттеру», Warcross’у, «Лиге легенд» и компьютерам. Иногда я видела, как она собирает с пола свои книги, которые кто-то выбил из рук, или как группка детей прижимает ее к шкафчику и лепит жевательную резинку к волосам, или как она выходит, спотыкаясь, из туалета с разбитыми очками.
А потом мальчик, работавший над групповым проектом вместе с Энни, сумел сфотографировать ее в душе в ее собственном доме. На следующее утро фотографии голой Энни были разосланы всем ученикам в школе, размещены на школьных форумах и онлайн. Начались издевательства. Распечатки фотографий с жестокими рисунками. Угрозы жизни.
Энни через неделю перестала ходить в школу.
В тот день я нашла данные всех учеников (и нескольких учителей), которые распространяли это фото. Школьная система безопасности? Ее было так же легко взломать, как компьютер с паролем «пароль». Оттуда я забралась в телефон каждого из них. Я скачала всю их личную информацию: данные кредитных карточек родителей, номера социального страхования, номера телефонов, все злобные электронные письма и смс, которые они анонимно посылали Энни, и, конечно же, самые компрометирующие личные фотографии. Особенно я постаралась достать все возможное у парня, который сфотографировал Энни. Потом я разместила это все онлайн под заголовком «Тролли в подземелье».
Представьте себе, что началось на следующий день. Плачущие ученики, разгневанные родители, школьные собрания, заметки в местных газетах. А потом полиция. А потом меня исключили. А потом я оказалась в суде.
Неавторизованный доступ к компьютерной системе. Намеренное разглашение личной информации. Безрассудное поведение. Четыре месяца в колонии для несовершеннолетних. Запрет на работу с компьютером на два года. Пожизненная красная отметка в моем личном деле, несмотря на возраст, из-за тяжести преступления.
