Ох, как она покачала на языке мое имя. Будто пробовала на вкус. В ее глазах мелькнул смех.
– Это плата за ваши услуги моей кузине.
– Вашей кузине?
– Троюродной, если точнее. Леди Танза. Она сообщила, что вы благополучно вернули ее домой.
Я и не думал, что Эзабет – родственница Эроно, пусть и отдаленная. Забавно, но мои родители никогда не рассказывали про это. Может, они хотели посмотреть, как мы поладим, не подмешивая в отношения политику?
– Ваша милость, где она сейчас?
– У ее брата, графа Дантри, есть небольшое имение в городе. Я подумала, вы ищете компенсации за хлопоты.
– Нет, ваша милость, я здесь не из-за денег, – заверил я.
Но мешочек не отпихнул.
– А я слыхала, что вы беретесь за любую работу при условии достаточной платы. Не спешите оскорбляться. Деньги – масло, смазывающее колеса этого мира. А поворачивают их такие, как вы. Прошу, примите в знак моей благодарности. Эзабет – странная женщина. Но я довольна тем, что она пережила такое тяжкое испытание. Впрочем, раз вы явились не за деньгами, что еще я могу сделать для вас?
Да, будет непросто.
– Я здесь по делам «Черных крыльев». Я выследил в Мороке двух приспешников. Одна – «талант», работавший на вашей мануфактуре. Имя – Лесси. Вы знали ее?
Эроно покачала головой.
– Что-то смутно знакомое. Но я не знаю и половины «талантов», работающих сейчас на фабрике. Они поступают, переводятся.
Княгиня включила коммуникатор и попросила клерка прислать кого-нибудь.
– Немного их сегодня на работе, – заметил я.
– В хранилищах избыток фоса. Больше, чем нужно Валенграду.
– А разве закон не требует от слабых спиннеров работать на мануфактуре фоса? – заметил я.
Не обвинение, конечно, но взгляд княгини посуровел.
– Простите, ваша милость, но в зале так много пустых мест. Я не инженер, но знаю: Машина Нолла требует постоянного притока фоса, чтобы оставаться в рабочем состоянии. Мне кажется, разумно заполнить все рабочие места, особенно в ночь, когда восходят все три луны.
– Капитан, я не только управляю этой мануфактурой и еще тремя в окрестностях Хайренграда, но я к тому же и главный советник Общества инженеров эфира. Машина – моя ответственность. Не тревожьтесь о ней.
– Маршалу известно о том, что большая часть мануфактуры в темноте? – не отставал я.
– Капитан, вы испытываете мое терпение. Я не указываю вам, как охотиться на людей в Мороке. Думаю, едва ли вам стоит сомневаться в моем управлении мануфактурой. Стоит ли мне объяснять вам то, как расположение лун вызывает нежелательную интерференцию? Возможно, в будущем у вас найдется время, вы получите ученую степень в области лунаризма, и тогда мы сможем сравнить наши подходы. А до тех пор я не вижу смысла отчитываться перед вами. Немногие из живущих дали Дортмарку столько, сколько дала я.
Она ткнула пальцем в пустую глазницу.
– Уж поверьте мне, я понимаю, как важно снабжать Машину.
Но меня авторитетом не задавить.
– Ваша милость, я не сомневаюсь в вашей самоотверженности. Но на Двенадцатой станции все работает вполовину мощности, фоса не хватает – а на мануфактуре пусто. Отчего станции на голодном пайке, когда в Валенграде избыток?
– Да, Эзабет рассказывала то же самое, – хмурясь, выговорила княгиня. – Это нужно расследовать.
Явился клерк с толстым гроссбухом.
– У нас работала «талант» по имени Лесси? – спросила княгиня.
– Да, ваша милость. По-видимому, она перевелась на мануфактуру в Леннисграде.
Княгиня кивнула, клерк исчез.
– Сколько «талантов» покинуло вас в прошлом году?
– Как вы сказали сами, закон велит «талантам» работать на мануфактурах. Нужно питать Машину, а она прожорлива. Но людям трудно глядеть каждый день на расколотое небо, слышать вой и стоны Морока. Тяжело слышать и видеть знаки своей смертности и слабости, знать, что так близко те, кто жаждут уничтожить нас. «Таланты» часто переводятся на другие мануфактуры.
– Лесси не перевелась, – заметил я. – Она пошла прямо в Морок. Все свое знание она забрала с собой в могилу. Но я хочу знать, как завербовали ее и мужа. Если в городе есть «невеста», я хочу видеть ее голову на колу. Если в городе есть «среброязыкий», я хочу видеть его болтающимся на Хеклгэйт. Если враги добираются до ваших «талантов», значит, гниль забралась слишком далеко.
Повисло тяжелое мрачное молчание. Я ни в чем не обвинял княгиню – но было ясно, к чему клоню. Она медленно вдохнула, затем ее черты смягчились.
– Капитан, я проведу расследование. Я защищаю границу, как и вы. Я понимаю, какую цену мы заплатим за победу драджей.
Она вызывающе посмотрела на меня. Я промолчал. Эроно дралась с драджами десять лет, водила свою знаменитую Синюю бригаду глубоко в Морок, истребляя вражеские отряды, не позволяя устроить форпосты и закрепиться. Но однажды бригада попала в засаду и погибла, а Эроно взяли в плен. Ее пытали, искалечили ногу и вырвали глаз. Историю ее бегства до сих пор пересказывают в тавернах.
– …Ваша милость, благодарю вас, – наконец сказал я. – Я оставлю адрес вашему клерку. Если вы что-либо узнаете, пожалуйста, сообщите мне.
Я встал, подошел к двери, открыл ее, обернулся и спросил:
– Да, кстати, Глек Малдон в свое время служил в Синей бригаде?
– Глек Малдон был хорошим человеком и отличным спиннером, – сказала княгиня. – Насколько мне известно, вы были друзьями.
– Были какие-нибудь новости о нем с тех пор, как он убежал из Мод?
– Увы, если бы. Когда спиннер теряет разум – это всегда трагедия. В особенности с талантом Глека. К сожалению, он всегда любил крайности.
Что да, то да. Любил. Я поклонился и повернулся.
– Капитан? Мне всегда было любопытно, отчего вы не возвращаетесь в армию. Маршал Венцер с радостью даст вам звание. Отчего вы влачите жалкую жизнь среди грязи и отбросов, охотясь за преступниками?
Я не обернулся к ней, но застыл в дверях. А что тут ответишь?
– Ваша милость, доброй ночи.
Станнард сопроводил меня до выхода, а когда клерк вручил мне меч, заметил:
– Если надумаешь прийти сюда еще раз и донимать княгиню, мой тебе совет: передумай. У нее и так хватает врагов в Мороке.
Старая коренастая сволочь вздумала мне вежливо пригрозить. Я ему лениво улыбнулся. Такие кривые ухмылки доводят до белого каления тех, у кого проблемы с воображением.
– Я как озабоченный порядком и законностью гражданин исполняю свой долг, – поведал я.
– Может, не стоит быть таким уж озабоченным? Мы, ветераны, очень заботимся о нашей княгине. Если ты станешь совать нос и пачкать, мы с тобой поговорим по душам. Понял, старина?
