Венцер допрашивал в той же манере, в какой управлял армией: точно, просто, аккуратно. Я чувствовал себя мелким торговцем белой дурью, которого поймали с поличным и колют. Чего Танза хотела? О чем говорила? Как долго оставалась? Упоминала ли свою работу? Зачем она искала меня?
Я ступил в маршальский кабинет, не имея ни малейшего желания покрывать Эзабет. Пусть я и «Черное крыло», Венцер – маршал границы, и он по статусу старше любого, кроме князей, но даже и те склонялись перед маршальской мудростью и знаниями во всем, касающемся границы. А Эзабет поставила ее под угрозу. Если уж сдавать безумную магичку, то сейчас.
Я не сказал маршалу ни слова.
– Пусть она всего лишь школяр среднего калибра, но все-таки спиннер, и она опасна, – заметил Венцер, когда исчерпал список вопросов. – Мне кажется, безумие света, завладевшее Глеком Малдоном, разрушило и ее разум. Она подстрекает к смуте, создает проблемы, злит не тех людей. Если она распространит слухи о своих нелепых открытиях, город взбунтуется. Несомненно, она рехнулась – целиком ли, частью ли, уже не суть. Но она родственница княгини Эроно. Я не могу посадить леди Танза под замок без веской причины. Если она снова придет к тебе по какому бы ни было поводу – сообщи мне. Галхэрроу, ты сделаешь это ради меня?
– Сэр, если вы хотите информацию о «малышах» на ваших станциях – пожалуйста, обращайтесь ко мне. Если вы хотите узнать о красивых девочках – матроны с Шелковой улицы помогут вам лучше меня. Простите, у меня много работы.
– Когда я занял это кресло, капитанов «Черных крыльев» уважали, – холодно произнес маршал. – Люди со связями и положением старались удостоиться железной печати. А что сейчас? Ты, Силпур, Василов – всего лишь палачи с громким именем.
Я встал. Мне еще не позволили удалиться, но для меня разговор с маршалом закончился. Железный Козел выждал пару секунд, затем махнул рукой – мол, ступай.
Когда я уже взялся за дверную ручку, он холодно добавил:
– Ты низко пал. Не жалеешь о своем выборе, когда заканчивается выпивка?
– Когда понимаешь, что карабкался в гору, сплошь состоящую из дерьма, падать как-то веселее, – сказал я и открыл дверь.
В нее ворвался клерк, оператор коммуникатора. Парень не обратил на меня внимания и, не утруждая себя отдать честь, кинулся к маршалу, на ходу разворачивая длинный рулон бумаги, испещренный точками и тире. Парень с юга, похоже, из Пайра, но кожа его теперь стала светлее моей и лоснилась от пота.
– Видите? Видите? – проблеял клерк.
– Да, я вижу чертовски длинное послание, – раздраженно выговорил Венцер. – О чем там говорится?
– Оно от маршала Вехзеля, станция Три-шесть. Короли вошли в Морок! Глубинные короли! Целых двое! Шавада и Филон идут на запад с войском!
Венцер поглядел на меня. А верней, за мою спину, где столпились любопытные клерки.
– Немедленно созывайте Командный совет. Мне наплевать, спят они, гадят или трахают своих коней. Доставить их сюда немедленно!
Глава 11
Детишки нынче пошли пугливые.
Совет у Венцера протекал, как моя крыша, и я выведал буквально все. Драджи пошли занимать заброшенные селения в Мороке. Такого количества войск не видывали уже лет двадцать. Понятно, планируется что-то большое. По слухам, несомненно, сомнительным, армия стотысячная. По донесениям разведчиков, не менее сомнительным, драджи строят дорогу. Хуже того, Филон и Шавада явились самолично. Уже давно никто из Глубинных королей не рисковал углубляться в Морок, и вот тебе.
То есть дня два придется иметь дело с паникой на улицах.
Но все обойдется. У нас есть Машина. Пусть драджи гуляют в своей песочнице, строят дороги и всем скопом залезут в огромную кучу живого студня, обитающего на севере под песками. Дортмарку начхать. Три раза. Морок искорежит дорогу. Однажды драджи уложат очередной камень и увидят, что он рядом с камнем, уложенным неделю назад. С Мороком шутки плохи. И пусть Глубинные короли бегают и трясут железом. Они никогда не сунутся в зону боя Машины. Все будет в порядке.
Я сидел дома, вертя в голове так и эдак крамольные слова Эзабет. По улице рекой текла напыщенная солдатня, и не меньше – клерков, слуг, конюхов, торговцев и шлюх. Все спешили на север, топали за гружеными повозками и баржами, медленно ползущими по забитым каналам. Похоже, Венцер послал к границе три четверти сил Валенграда: оба дивизиона тяжелой кавалерии, лучшие полки наемников и почти всю регулярную армию. В последние десять лет я не видел такой мобилизации. Когда солдаты ушли, город сжался, как выдоенная сиська.
– Ты что-то учинила со мной, и я теперь не могу напиться, – пожаловался я явившейся на пороге Эзабет.
Она закуталась в длинный черный плащ с опущенным капюшоном, на лице – маска. А я нутром чуял: леди Танза явится еще раз, как без того? Она обвела взглядом комнату. Наверное, заметила, что я сложил в кучу пустые бутылки, и белье теперь выстиранное.
– Оно выветрится со временем, – сообщила Эзабет вместо извинения.
Она бросила взгляд на мои доспехи, разложенные на столе. Я как раз чистил кирасу, а заодно кинжал, меч и мушкет. Чертова маска! И не поймешь, что думает благородная леди. Но ощущалось: леди Танза глядит на капитана сверху вниз. Жалеет. А я, мать твою, как мальчишка, хотел повидать ее снова. Надеялся. Я – кретин. Она ведь даже не нравится мне. Она как желание выдавить прыщ. Хочется до невозможности, хотя знаешь, что потом неделю будешь выглядеть полным придурком.
Эзабет стояла посреди квартиры. Надо сказать, у меня не слишком уж воняло с тех пор, как простыни побывали у прачек, а груда старой одежды большей частью пошла в огонь. Да, женщины побуждают делать странное.
– И зачем ты здесь после полуночи? – осведомился я.
– Мне нужно, чтобы ты помог мне вломиться в дом Глека Малдона.
Я уставился на нее, моргая. Эзабет заколебалась, но затем решительно протянула руку и отцепила маску. Меня поразила удивительная свежесть и красота ее лица.
– Дом Глека принадлежит тем, кому он отписал его по завещанию. Наверное, его бастардам. Он, может, был бабником и полоумным, но еще честным человеком. Его дом – не мое дело.
Слова с трудом ложились на язык. Как же так? За двадцать лет она не постарела ни на минуту, а я для своих лет почти развалина.
– Ты – «Черное крыло». Захочешь – и станет твое дело, – рассеянно заметила Эзабет.
– Те, кто злоупотребляет властью, недолго ею владеют. Я не омрачу недоверием память Глека. Это было бы предательством. Пусть он и свихнулся, но был верен Дортмарку до мозга костей.
Я добавил про себя, что если помогу Эзабет, то стану ее соучастником в крамоле и ереси.
Эзабет гордо выпрямилась, задрала подбородок.
– Люди говорят, ты сделаешь что угодно за должную цену.
– Люди – засранцы.
