Прежде всего надо убедиться, что она жива и здорова. Затем следует убедить ее не заниматься саморазрушением. Если бы она выпустила памфлеты, ее не защитили бы ни родственники, ни знатность. Венцер расценил бы ее выходку как предательство, враждебную пропаганду, подрывающую мораль. С бедой на станции Три Шесть и войсками драджей солдатский дух стал ценнейшим ресурсом. Железный Козел не колебался бы ни секунды, подписывая приказ о казни.
Все-таки, Орден – сборище помпезных тщеславных клоунов. Чтобы отметить честь членства, имена вписывали роскошными завитушками в здоровенный гроссбух. Всего за четверть часа я отыскал типа с инициалами «О. Л.». Еще через десять минут просмотра регистрационных книг я отыскал адрес. На одиннадцатой минуте я уже выходил наружу.
Судя по дому Отто Линдрика, Орден немало платил своим шарлатанам. Дом не такой роскошный, как у Глека, но часть города куда лучше. Долой церемонии: я не стал звонить в колокольчик у низкой ограды, но просто перемахнул ее. Окна дома светились фос-светом.
Я грохнул кулаком в дверь. Раз, и два, и три. После пятого удара меж оконными занавесками мелькнуло лицо. Я грохнул еще раз – для пущего впечатления.
Мне открыло дверь несуразное прыщавое существо, покинувшее детство, но покуда еще никуда не прибывшее. Его щеки и лоб усеивали свирепые белоголовые прыщи. Судя по кровоподтекам, бедный недоросль ожесточенно давил их.
– Твой хозяин здесь?
– Нет, на работе, – ответил недоросль.
– Ты его сын или любовник? – осведомился я.
– Сэр, я его ученик.
– Надеюсь, он не будет против того, чтобы я выбил из тебя кое-какие сведения?
– Сэр, – промямлил он и, похоже, захотел прикрыть тяжелую дубовую дверь.
Но я уже слишком далеко ступил в проем, а четырнадцать лет дали недорослю только худобу и прыщи. Я пропихнулся внутрь и заметил толстяка, выглядывающего из-за другой двери. Толстяк кинулся наутек – стареющий, дряблый, рыхлый. Он не успел закрыть дверь на засов. Я отшвырнул бедолагу к стене. Толстяк замахал пухлыми руками, я ткнул кулаком в жирное брюхо.
Когда хозяин свалился на пол, ученик заорал, выхватил из камина кочергу, затем замер, посмотрел на мой тесак, снова на кочергу.
Железка с лязгом свалилась на пол.
Линдрик отчаянно пытался вдохнуть. Я вздернул его на ноги и пихнул в кресло. Ну, жирдяй. Точно яблоко. Я искренне презираю тех, кто бессмысленно портит данные им тела обжорством и ленью. Ну, с таким тюфяком дело пойдет легко.
– Эй, парень, садись-ка, или я тебя, мать твою, заставлю сесть, – посоветовал я недорослю.
Тот послушно сел.
Когда я стянул перчатки, Линдрик наконец смог вдохнуть. Перчатки у меня стандартные, военные, с железом на костяшках. Такими слишком уж легко покалечить. А я пока не хотел калечить толстяка.
– Ну что, чувствуешь себя виноватым? – осведомился я.
Отто выглядел напуганным до смерти. И был прав. Я ухватил его за голову, повернул, чтобы хорошенько рассмотреть лицо. Чисто выбритый, в очечках, на темени остатки темно-рыжей шевелюры.
– М-да, – изрек я. – Начнем со знакомства. Я капитан «Черных крыльев» Рихальт Галхэрроу. Я пришел сюда, чтобы выбивать из тебя все твое дерьмище, до тех пор пока ты не скажешь нужное. Итак, первый большой вопрос: где Эзабет Танза?
– Я не знаю, кто это, – ответил Отто Линдрик.
Я стукнул его кулаком. Легонько. Мне уже случалось ломать себе кисти в драке, и я не хотел рисковать. Линдрик, похоже, твердолобый. Но вялый. От удара он едва не скатился со стула.
– Оставьте его в покое! – закричал недоросль. – Я вызову олдермена!
– Давай вызывай. Я здесь с полномочиями от княгини, так что иди созывай всех гребаных олдерменов. Может, тогда мы все вместе пойдем в гости к Питеру Дитвину и его печатному станку.
Недоросль заткнулся.
Я спрашивал, Линдрик лгал. Говорил, что не знает Эзабет, Дитвина и печатный пресс. Утверждал, что невиновен. По его лицу потекла кровь от ссадин выше и ниже глаз, один из которых начал опухать. Я выбил Линдрику зубы, раскровянил ухо. Слабая, неуверенная часть моего рассудка начала тихо шептать насчет глупой ошибки и самоуверенности. А может, я и вправду напортачил, а Линдрик не врет? Я отогнал сомнения. В пыточной камере им не место. Нужно верить в то, что истина где-то рядом.
Я схватил Отто за глотку. Его глаза жутко выпучились, когда я выдернул этот жирный подтекающий пузырь со стула.
– Твое время кончается, – прорычал я и надавил. – Если ты не скажешь, что сделал с ней, то я отдам тебя людям Эроно. А для них то, что я делаю с тобой, – любовный массаж.
Я сдавил чуть сильнее.
– У них раскаленное железо. Дыба. Ножи. Так что пожалей себя и расскажи, что знаешь.
– Он все расскажет, – внезапно выпалил недоросль. – Не бейте его!
Я шлепнул Отто на стул.
– Парень, ты готов рассказать мне? – осведомился я.
Линдрик затряс головой, но недоросль уже созрел. И выдал бы все с потрохами – но тут открылась дверь и явилась Эзабет Танза собственной персоной.
Мягко говоря, я остолбенел.
– Капитан Галхэрроу? – удивленно выговорила она.
Затем она увидела, в каком состоянии Линдрик, вскрикнула и бросилась к нему.
– Что случилось? Кто сделал с тобой такое?
Ситуация быстро стала крайне неловкой. Недоросль, которого, как оказалось, зовут Дестран, тут же выложил все. Эзабет не обрадовалась. Совсем. Обрабатывая пухнущее лицо Линдрика, она то и дело свирепо поглядывала на меня.
– Я уже начала думать, что ваша репутация головореза – клевета. Но, увы, мой оптимизм был столь наивен! Капитан, вы так глубоко пали! В вас не осталось ничего от того человека, кем вы могли стать!
Я скривился. Это удар ниже пояса. Хотя бедняге Отто сейчас гораздо больнее.
– Немногие оправдывают надежды юности, – процедил я.
Затем я предложил переговорить с глазу на глаз. Но Эзабет не захотела оставить Линдрика, упорно протирала ему лицо мокрой тряпкой. Попутно Эзабет не раз и не два посоветовала мне убираться.
– Хорошо, я скажу просто и прямо, – наконец пообещал я. – Немедленно идите к княгине Эроно. Она отнюдь не радуется тому, что исчезла ее родственница.
– Скажите ей, что я в порядке. У меня много работы.
– Какой же? Может, предавать границу и разносить изменнические слухи?
Эзабет гордо вздернула подбородок, что было заметно и через маску.
– Нет! Говорить людям правду!
– У вас никаких доказательств. Одни теории, – сказал я. – Всего лишь отвлеченные идеи и стрелки на бумаге. Они не спасут от виселицы. Я потакал вам в деле с домом Малдона. Но всему есть предел. Самое малое, вы загоните себя в тюрьму. А скорей всего, вас просто убьют.
