– А что такое это Сердце?
– Ни малейшего понятия, – искренне ответил я.
– Если их били раньше, их можно побить и снова! – с мальчишеским пылом воскликнул Дантри. – Ведь кто-то же в древние времена сумел заточить королей на дне океана.
– А теперь Воронья Лапа обезумел, – пожав плечами, заметил я. – Леди Волн не желает покидать свой остров. К тому же она нужна именно там, иначе драджи наделают кораблей и придут морем. Мы все просто отыгрываем время, надеясь, что успеем состариться и умереть без королевской печати на теле.
Дантри вздрогнул и снова уставился в прибор.
Мы закончили и направились к сомнительным удобствам форта. На сторожевой вышке сидел часовой с тяжелым арбалетом на коленях. Часовой закричал, веля назвать пароль. Я посоветовал часовому заняться любовью с самим собой. Тот захохотал и велел открывать ворота.
Ненн с Тнотой резались в шашки с парой солдат, вконец отощавшим парнем и чуть лучше выглядящей женщиной. Играть было особенно не на что. Кто потащит деньги в Морок? Играли на пряжки, порции виски, вахты и наряды, чашки сухих бобов. Похоже, Ненн выигрывала. Перед ней лежала горка хлама.
– Поднимаю, – сказал солдат.
Лицом он походил на умирающего от голода мула. Он отцепил серьгу, дешевый кусок олова, но все же лучше, чем ничего. Женщина тоже подняла. Ненн пожертвовала две шашки, чтобы не платить. Тнота посмотрел на доску, затем на меня. Играл он на удивление скверно, но то ли улыбалась удача, то ли противники допустили серьезные просчеты, и в его позиции за два хода достигался выигрыш над всеми тремя оппонентами. Скорее всего, Тнота и Ненн сговорились, решив поделить выигрыш. Да, такие вот они засранцы. Тнота ухмыльнулся, угадав мои мысли, и добавил в банк пару засушенных дорожных сухарей.
Второй ход Тнота запорол, но выправился на четвертом и гордо сгреб добычу. Солдаты кисло кривились.
Дантри околачивался неподалеку. Женщина оторвала взгляд от доски и, похоже, только сейчас заметила графа. Женщины обычно меняются, когда вдруг видят объект своих симпатий. Я сотни раз наблюдал, как уличные девки и метрессы в тавернах изображают это при виде клиента. Словно в задницу прыснули холодной водой: сразу спинка ровная, глазки блещут. Женщина улыбнулась благородному графу. Может, из-за его нелепых соломенных кудрей или из-за смазливого личика. Ну да, Дантри из тех, кого женщины провожают взглядом.
– Присоединяйтесь к нам. Сыграйте, – предложила она.
– Но я не знаю правил, – признался он.
Неудивительно. Шашки – не самая аристократическая игра.
– Я вам покажу, – пообещала она и дерзко похлопала по земле рядом с собой.
Дантри немного поколебался: садиться или нет. Все-таки голая земля, грязь. Но женщина молода и симпатична, а в соревновании между грязью и симпатичной молодостью последняя почти всегда выигрывает.
– Капитан, хотите? – предложила Ненн и так же похлопала по земле рядом с собой.
Я отклонил приглашение.
– Я помогу отвезти и упаковать, – предложил я, кивая в сторону навьюченных на лошадь приборов.
Граф поблагодарил, и я отправился к его апартаментам. Если можно так назвать, конечно, четыре голые каменные стены и парусину над головой. Хотя, надо думать, ему выделили лучшую комнату форта. Я подвел лошадь прямо к двери, открыл ее и обнаружил внутри Глоста, упаковывающего вещи хозяина. Глост помог мне сгрузить пять бронзовых треножников и надежно завьючить тетрадь. Замученный бедолага. Из него буквально чуть ли не сыпался песок.
– Вы не думали о том, что не худо бы уже и отойти от дел? – спросил я.
– Извините, но я – должник, – признался мне несчастный старик. – Старый граф Танза, отец Дантри, выкупил мои долги. А они были очень велики. Мне платят не так много, собрать и рассчитаться я никогда не смогу. Но я не в обиде. Граф вытащил меня из долговой тюрьмы. Я бы умер там, если бы не он.
– Как долго вы уже в семье?
– О, сэр, добрых тридцать лет. Должен признаться, лучшие мои годы, да. Сэр, я знаю, что выгляжу старым, но служить молодому графу – замечательно. Конечно, последние несколько недель были не совсем легкими.
Он робко глянул на меня, но не отважился заговорить, отвел взгляд.
– Что такое? – спросил я.
– Сэр, мы встречались раньше, очень давно.
– В самом деле?
– Да, сэр. В поместье ваших родителей. Конечно, вас тогда звали по-другому, но я не забыл вас. Вы были таким приятным юношей, мы все возлагали такие надежды на вас и молодую госпожу.
Я похолодел. Кое-что лучше оставить надежно похороненным в прошлом. Маршал Венцер и княгиня Эроно знали, кем я был, но, кроме них, мало кто мог распознать в нынешнем капитане «Черных крыльев» того юношу. Конечно, само по себе не так уж важно, что Глост помнил меня мальчишкой – но ведь он наверняка знал, что я совершил.
– Вы рассказали Дантри?
– Нет, сэр. Я понимаю, что после произошедшего с Тороло Манконо вы не желаете лишней огласки.
– Отлично. И не рассказывайте ему.
– Нет, сэр.
Тнота и Ненн знали о том, что я был кем-то до того, как стать их капитаном, но мы никогда не разговаривали об этом. Оба пришли ко мне уже после того, как я покинул армию. После катастрофы в Адрогорске я пообещал себе никогда больше не командовать в регулярной армии. Она платит за кровь и слезы, в сущности, ими же. А это скверный обмен.
А ведь Глост мог и знать, отчего не состоялся мой брак с Эзабет. Вот и способ наконец выяснить, что же я сделал не так. Я всегда твердил себе, что вина не моя и Эзабет я нравился. Наверное, дело в семейном положении либо политике. Может, кто-то из князей приказал ей выйти замуж за другого. Глост уж знает, была замужем она или нет. Я-то изо всех сил старался не выяснять. Ей не стать моей женой, и я не хочу знать о том, что она жена кого-то другого.
Я попытался спросить, но слова застряли в глотке.
В комнате была кровать, сложенная из старых тесаных камней, с парой одеял поверх них. Глост расстелил себе спальный мешок на полу.
Уложив приборы, я посоветовал старику:
– Ложитесь на кровать. Кажется мне, граф сегодня ночью не придет.
Глост робко улыбнулся и расстелил спальник поверх одеял.
– Эх, здорово быть молодым, – сказал слуга.
Да уж, трудно не согласиться.
Я оставил его наедине с сомнительным удобством каменной кровати и вышел справить нужду. А выйдя из нужника, приметил знакомое лицо в толпе типов в синих униформах, разгружавших вьючных мулов. Новоприбывшие – сплошь суровые ветераны, лица в шрамах. Хм, мне кажется, Синяя бригада предпочла бы другие занятия на пенсии. Старики, пусть и прославленные, – не лучшие солдаты для Морока. Парочка выглядела совсем скверно после двух здешних суток. У бедняг уже тряслись руки.
