– Надо ехать прямо к моей сестре, – объявил граф.
Он пытался держаться в седле прямо и гордо. Получалось не очень.
– Сразу нельзя, – посоветовал я. – Цирюльник, ванная, портной. Если хотите действовать графским авторитетом, надо выглядеть графом.
Дантри задумался над моим советом, скребя русую поросль на щеках.
– Ты выглядишь дерьмовато, – поспешила на помощь Ненн.
Дантри подергал за грязный, засаленный рукав своей рубашки и в конце концов согласился.
– Но сначала банк, потом баня, – предупредил он. – Нужно раздобыть денег. Думаю, банк выдаст мне кредит под залог земель. Страшно подумать, где теперь томится Бет.
Когда мы въехали в туннель ворот Валенграда, в моей груди шевельнулось чужое: серебристо, гибко, по-змеиному.
– Добро пожаловать домой, – прошелестел в рассудке скрипучий шепоток.
Мой взгляд, помимо воли, повернулся к серокожему ребенку, одному из созданий Саравора, поджидавшему в закоулке. Мальчишка убедился в том, что я его заметил, и скользнул в сумрак.
– Драджей видали? – спросил лейтенант у ворот.
– Там – нет. Есть новости с севера?
– Плохие, – ответил он. – Драджи приближаются. Железный Козел отправил половину нашего контингента на Три-Шесть.
Я сказал лейтенанту спасибо и отправился восвояси. Без половины населения город казался вымершим.
Мы оставили бронзовые инструменты графа в моей квартире. Я обдумал и отбросил идею немедля ехать к Эроно и объявить о своем присутствии. Ведь она бросила в беде Танза, чтобы не рисковать своим положением, а после событий в форте я совсем растерялся. Эроно – герой. Кроме Венцера, ни у кого в Пограничье нет таких заслуг и такой карьеры. Но ведь кто-то послал Станнарда убивать. А кому предан этот ублюдок, сомнений нет.
Я думал об этом и так и этак – но ничего связного не придумал.
В квартире я скинул доспехи и подхватил мешочек лакрицы. Твердая сухая гадость. Но дрожь Морока уже подступает. Кожа стала липкой, заболело нёбо. Мы пожевали лакрицу, заглянули в таверну, изрядно выпили пива и поели горячего: тушеных свежих овощей в мясном соусе с ломтями пышного мягкого хлеба. Простая еда, но после недели солонины и бобов я уписал свое за минуты. А пиво помогло этому улечься в желудке. Нет ничего лучше пива, чтобы сбить дрожь.
Я услал Ненн с Тнотой домой, а сам пошел с графом в банк. Я предложил Дантри свою чистую рубашку, но все мои были безнадежно велики для его тощего тела. Себя я щедро полил духами и прихорошился, но эффект Морока не скроешь под новым жилетом и брюками. Мы еще неделю будет выглядеть как черт-те что. Я надел перевязь с мечом. Мои нервы разыгрались настолько, что я прицепил к поясу и кулачный щит. Что ж, когда я взял деньги Эзабет, ее война стала моей. А воевать я люблю хорошо подготовленным. Движимый этой мыслью, я вдобавок спрятал еще и пару пистолетов под жилет.
Когда Дантри показал свое кольцо, нас впустили в банк, но на этом удача иссякла. Управляющий по кредитам безрадостно посмотрел на нас, и я отчаянно попытался прикинуться слугой. Ведь какой граф без свиты? Управляющий вспомнил Дантри, но спокойней не сделался. Конечно, иногда люди вблизи меня очень нервничают, и я их за то не виню. Но теперь дело было не во мне.
– Что значит «исчерпан»? – спросил граф. – У меня немалые владения вблизи Херайнграда! Вы не можете отказать мне в кредите!
– Граф Танза, мне очень жаль, – посетовал управляющий. – У меня указ из главного управления.
Управляющий показал графу лист бумаги. Я заглянул через плечо. Там и в самом деле значилось, что семье Танза не должно предоставлять кредит до тех пор, пока не будут разъяснены некоторые не упомянутые в письме обстоятельства. Дантри оскорбился, заспорил. Управляющий лишь беспомощно развел руками.
– Мой господин, извините, я могу всего лишь написать в управление. Может, они допустили ошибку? Но здесь и сейчас, как видите, не в моей власти дать вам кредит.
– Ваш банк больше не работает с моей семьей, – свирепо объявил граф. – Мы вели дела полсотни лет, и вдруг со мной обращаются как с мошенником из подворотни! Вы больше не увидите ни единой нашей монеты, по крайней мере, пока я жив. Всего хорошего!
Мы картинно и очень аристократично покинули банк, перешли улицу и пошли в следующий. А потом в следующий. В четвертый раз мы на то же самое письмо глядеть не стали.
– Я не могу понять, – пожаловался Дантри. – Неужели всего за неделю моего отсутствия дела в поместьях так испортились? Невозможно!
– Да, невозможно, – подтвердил я. – Я снимал деньги с вашего счета перед отъездом в Морок. Кто-то просто закрыл вам счета.
– Но кто?
– В городе Валенграде есть только трое с подобной властью над банками: маршал, княгиня Эроно и князь Аденауэр. Хотя Орден инженеров эфира тоже может, если постарается. Наверняка это аварийный план на случай, если не удастся прикончить вас в Мороке. Но чего же, черт побери, они желают добиться? Мать честная, мы же все на одной стороне! Если бы они хотели заткнуть вашу сестру, то попросту повесили бы ее. Ведь они уже показали, что могут убивать. Какая бессмыслица.
Я подумывал над тем, чтобы употребить письмо Эроно и выдавить деньги из банка, но вряд ли тамошние клерки поддадутся на что-нибудь без официальной печати городских властей. А моя черная железная печать, увы, уже давно потеряла всякое уважение у банков. Мне кредит уж точно не дадут.
Пусть нет кредита, предприимчивый человек всегда отыщет средства. Мы пошли в Стойла, нашли приличный ломбард и взяли залог на четверть стоимости двух колец Дантри. Он прямо побелел от возмущения при мысли о том, что нам предложили настолько убогую сумму, но ее хватило на то, чтобы помыться, побриться и одеть Дантри по последнему писку моды. Парень улыбался как пьяный, глядя на кружева. Пришлось напомнить, что мы спешим по делам. И вот тогда наконец до меня дошло то, что вернуть Эзабет будет очень непросто. Тот, кто послал Станнарда убить Дантри, уж наверняка постарался как следует закрыть Эзабет.
Станнард действовал не по собственному почину. Может, он уже с меткой, прельстился чарами «невесты» или обещаниями сектантов? Нет, очень уж он мелкая сошка. Его рука держала нож, но кто стоял за двигавшей его волей? Выходит, самый вероятный враг – графиня Эроно. Но это же вовсе нелепо! Она презирает драджей. Они поймали, изувечили ее, вырвали глаз. Она привела меня к «невесте». Эроно ничего не выиграет, вредя Пограничью или своей родне. Но единственный, кто, кроме нее, мог послать Станнарда в Морок, – маршал. Мы с ним грызлись не раз, но я любил старика. Не может быть, чтобы графиня или маршал.
Я потер глаза. Да уж, проблемы. Лично я предпочитаю задачки попроще: те, которые можно разрешить хорошим пушечным залпом.
Толстая баба, начальница Мод, посмотрела на нас так, будто давно ждала. Она заранее напялила балахон святых сестер, а рядом с ней торчало полдюжины подручных: все сплошь молодые здоровяки с неприятным взглядом. Они обычно не носят дубинок. Но теперь все были с дубьем.
