– Вдобавок содержание моей сестры – финансовое бремя для цитадели, – добавил граф.
Удачный ход. Указать прямой путь к кошельку – разумный путь к успеху переговоров.
– Увезти мою сестру в поместье, думаю, будет наилучшим выходом для всех нас. Понятно, что жизнь в Пограничье – не для нее.
– А, ну да, конечно, – изрек Хайнрих. – Но, милый граф, если бы все было так просто. Боюсь, риск слишком велик. Но я понимаю ваше положение, как же не понимать.
Его слова просто истекали издевкой. Он будто объяснял маленькому ребенку. Дантри был знатней и выше незаконного сына Аденауэра, тот знал это – и нагло дерзил.
– Да, нынче тяжелые времена. Я знаю, у вас проблемы с банками. Очень сочувствую. Правда. Но пока леди Танза лучше сидеть там, где она не может проявлять себя, э-э, так неприлично. Это будет наилучшим выходом для всех нас, не правда ли?
– Нет, сэр, я серьезно считаю, что это не будет наилучшим выходом, – очень холодно и отчетливо выговорил Дантри. – Я считаю это оскорблением моему дому и моей чести. Моя сестра заключена, словно уличный вор. Ее хотя б судили?
– Мой любезный сэр, ну какой тут суд? Да женщина настолько не в себе…
Хайнрих замялся в поисках слов, подходящих его элегантности. Он не то чтобы очевидно глумился – но и не старался скрыть презрение. Он хотел оскорбить Дантри, но боялся высказаться прямо в лицо. Хайнрих кашлянул в ладонь и растянул губы в кривой ленивой ухмылке.
– В общем, вы понимаете. Она совершенно безумна.
Дантри не понимал, что его водят за нос. Граф покраснел как закат.
– Сэр, ваши слова можно принять за оскорбление.
– Поговорите лучше с тем, кто не такой совершенный засранец, – предложил я.
– Придержи язык! – прошипел Хайнрих, и в его глазах вспыхнула настоящая искренняя ярость. – Я прикажу – и тебя выпорют!
Конечно, княжеский ублюдок – это немало. Но он не представляет, с кем говорит. Я для него графский слуга, а не «Черное крыло». И пока я не хотел просвещать бастарда. Пара прилипал самодовольно заулыбалась, что-то прочирикала. Конечно, удовольствие знать, что незнакомого человека могут выпороть. Жизнь течет в нужную сторону, все отлично и весело. Я не обратил на дуралеев внимания.
– Сэр, вам лучше придержать свой язык, – посоветовал Дантри. – Клянусь духом милосердия, таким поведением вы позорите своего отца! Я пришел сюда попросить помощи в спасении благородной дамы от унизительного жестокого мучения, чтобы дать ей заботу и уход, приличествующий ее положению. Ваша честь как джентльмена должна обязать вас помочь мне.
Хайнрих Аденауэр долго молча глядел на графа. Затем бастард полез в дублет, вытащил позолоченные часы, проверил время, подышал на стекло, повозил часы по дублету и вернул в карман. Прилипалы не отрывали от ублюдка глаз. А тот принялся рассматривать свои ногти.
– …Граф Танза, я не хотел говорить вам. Но, похоже, у меня нет выбора. Ваша сестра предлагала себя всем и каждому работнику Мод, выставляя свои оголенные женские части и настаивая, чтобы ее трахали по очереди. Она наклонялась, выставляя оголенную заднюю часть…
Мне не хотелось останавливать графа. Меня бы порадовал звучный шлепок графской ладони по лицу ублюдка. Но я видел, к чему все идет, и успел поймать руку Дантри. Хайнрих сощурился. Он выглядел почти разочарованным.
Пришла стража, чтобы проводить нас наружу. Встреча закончилась.
Потом мы стояли снаружи и курили сигары. Дантри тянул жадно, быстро, стараясь успокоиться.
– Он вас провоцировал, – заметил я.
– Мне не следовало выходить из себя, – смущенно признался граф. – Но его грубость непереносима. Наглая мелкая сволочь! Я всажу фут стали в его глотку и отправлю в ад!
– Хотя я бы с удовольствием посмотрел на дуэль, она не вытащит вашу сестру из Мод, – указал я.
Дантри заходил взад-вперед по улице, бормоча проклятия и тыча в воздух. Я не мешал. Надо выпустить пар. Хорошо, что я вовремя схватил его за руку. Мне как-то случалось драться на дуэли. Я выиграл, но лучше от того не стало.
Наконец Дантри смахнул свою нелепую шевелюру с глаз, подошел ко мне, плюхнулся рядом на ступеньку.
– Как вы думаете, есть хоть какая-то вероятность того, что она и вправду… ну, в общем…
– Я вам зубы выбью за подобную чушь, – пообещал я. – Как можно верить? Вас же очевидно вели за нос. Бастард хотел, чтобы вы ударили его. Он даже привел свидетелей надежности ради, хотя хватило бы и отпечатка ладони на лице. А-а, святые духи, кто-то там очень не хочет, чтобы ваша сестра вышла наружу.
– Но кто? – беспомощно спросил Дантри.
Он выглядел совсем больным. Последствия Морока и страх за сестру доламывали его.
– Но ведь все, что мы делали с сестрой, – ради Союза. Для пользы всех нас. Мы же пытаемся защитить Дортмарк. Разве они не видят?
Я стряхнул пепел с сигары. Черт, как трясется рука. Срочно нужен новый мешок лакрицы. А лучше новая жизнь где-нибудь подальше отсюда. Но куда денешься, пока Эзабет торчит в подвале?
– Дело в том, что выяснила Эзабет. Они не хотят огласки, – сказал я и подумал, что они-то не хотят, а вот Воронья Лапа наверняка хочет.
Он послал меня за ней на Двенадцатую, а теперь велит мне вытащить из ямы, которую Эзабет сама же себе и выкопала. А ведь она – создание света. Жутко и подумать, как она там, одна в темноте. Такое любую женщину сведет с ума.
Надо спешить.
Глава 21
Эль был поганый. А настроение – еще гаже. Я сидел за столом с забытой шашечной доской напротив Тноты, Ненн и бледного графа, глядел в кружку и молчал. А что тут скажешь? Смердело дымом белого листа. Злой, резкий запах. Вкус краха. Ни надежды, ни выхода. Я оторвался от кружки и обозрел человеческий мусор, пьющий в «Колоколе». Черт, мы теперь такие же. Сапог к сапогу. Я-то всегда ощущал себя выше других. Ну, я ведь капитан, положение обязывает, да и голубую кровь до конца из жил не вытравишь, сколько не убеждай себя в обратном. В «Колоколе» пили вояки: бывшие солдаты, нынешние наемники и бродяги. Большинство ни к чему не годно. Иначе они были бы уже на станции Три-Шесть, готовясь отражать самое большое нашествие со времен Машины. Остались подсаженные на лист, больные, хромые, трусы и слишком тупые для того, чтобы держать пику и строй.
Я оказался ни к чему не годным, как и они.
– Как думаешь, Станнард уже вернулся в Валенград? – спросила Ненн.
Тнота почесал задницу, затем понюхал пальцы.
– Мы намного опередили их. Но он мог, если у них приличный навигатор.
– И что тогда? – поинтересовалась Ненн.
Хороший вопрос. Я прямо нутром чую, как однажды утром ко мне вломятся люди Эроно и вывалят кучу придуманных обвинений. Я встал на проигрывающую сторону. Если я стал врагом княгини, то мое приятельство с Венцером не спасет. Маршал вообще может быть не на моей стороне. Хотя какие глупости! С чего ему быть мне врагом? Да я двадцать лет слушал его приказы.
