– У меня встречное предложение, – сообщил я, криво ухмыляясь на манер Станнарда. – Ты сейчас идешь лесом, а я иду к маршалу. Я больше не работаю на Эроно.
– Приятель, – выговорил Станнард и потянулся схватить меня.
Его левая рука отодвинула полу шинели, и я увидел нож в правой. Дальнейшее случилось само по себе. У меня сработал отточенный годами рефлекс. Вот Станнард тянется ко мне, а вот он уже отшатнулся, вопя, и его лицо брызжет кровью. На сером лезвии тесака, выдернутого одним движением, яркие потеки крови. Когда надо рубить, нет времени думать. Один удар – и кто-то из двоих труп.
Станнард отступил на пару шагов, схватившись за разрубленную щеку, шатаясь, истошно воя. Я решил не рисковать и сделать ему дыру меж ребер, но ублюдок был в доспехах, и мой клинок соскользнул. Прочая Синяя бригада ожила и проворно понеслась ко мне, откидывая полы шинелей и вытаскивая сталь.
Я побежал.
Впереди открылся закоулок, я бросился в него, увидел деревянную изгородь высотой по плечо, положился на халтурную плотницкую работу и гниль, врезался, разнес в щепы, посыпавшиеся на меня, покатился, вскочил, весь с головы до пят в липкой грязи. Солдафоны мчались с железом наперевес, двое – с длинными мечами, остальные с тесаками. Все сбросили шинели, открыв форму Эроно. Тут решать нечего. Драться с такой оравой все равно что цепляться с «малышом». Чистое самоубийство.
Я не шибко хорошо бегаю, но, удирая от погони, могу творить чудеса. Я помчался по Лум-стрит, выскочил на плотно забитую дорогу. Люди шарахались в стороны – то ли из-за окровавленного меча в руке, то ли потому, что я отшвыривал особо медлительных. Одна девка покатилась кувырком, раскидывая подштанники из бельевой корзины. По ним тут же протопала вся орава Станнарда. Мне вслед орали, веля остановиться. Прохожие оттого шарахались еще проворнее, не желая вставать на пути окровавленного железа.
Я прыгнул за угол, выбежал на Танк-лэйн и только тогда понял: в конце – каменная стена, арка ворот, а подле них на страже – пара солдат Венцера. Я побежал туда, осознавая свою глупость, но что уже поделать? Надо рискнуть.
– Помогите! – заорал я. – Эти ублюдки хотят убить меня!
Солдаты и без того перепугались, видя окровавленный меч в моей руке, опустили алебарды, выставили навстречу длинные стальные шипы.
– Они бегут за мной! – заорал я, повернулся спиной к солдатам и стал в стойку, рассчитывая, что пара алебард и армейская форма помогут унять пыл команды Станнарда.
Показались вояки Эроно. Они тяжело дышали, парочка едва держалась на ногах, хватая воздух. У меня самого легкие горели огнем. Мать его, нельзя столько курить. Я посмотрел ближайшему типу в глаза, показал тесак – мол, глянь-ка на кровь твоего приятеля. И ухмыльнулся. Надо сказать, вышло до крайности глупо.
– Именем княгини Эроно Хайренградской я арестовываю этого человека за попытку убийства, – произнес тип.
А до меня дошло, как оно все выглядит со стороны венцеровских солдат.
В мою спину уткнулось острие алебарды.
– Меч наземь! – скомандовал стражник. – Нож тоже.
А что еще он может сказать? Я выгляжу гражданским, и притом уродом. Тесак в крови, рубашка в крови, а передо мной люди княгини в синей с золотом униформе, гербами Хайренграда на груди, с хитрыми завитушками, вышитыми золотом на манжетах и воротниках.
Вот дерьмо.
Солдаты любят выдать безоружному все то, что не могли выдать вооруженным. Я не простоял на коленях и пары секунд, как на меня обвалился шквал тумаков и зуботычин. Я не видел, но, кажется, ребята Венцера добавили пару раз древками алебард. Заразы, ведь не представляют, за что меня арестовывают и кто я, но солдатам платят не за то, чтобы они думали сами. Те, кто не думает, и есть самые лучшие в солдатском деле.
Было больно.
Веревки у них не нашлось. Они связали мне руки за спиной моим же ремнем, нахлобучили чей-то капюшон. Меня знает много важных людей. Нельзя запросто вести по улицам капитана «Черных крыльев», не привлекая внимания, а вот непонятного верзилу-пьянчугу – пожалуйста. Понятное дело, тащат протрезвиться.
– Хорошая штучка, – заметил вояка, засовывая мой нож в карман.
Мне нравился этот нож. Мне его подарил Тнота. Я обязательно верну свое, после того как прикончу всех этих ублюдков.
– Мы его забираем, – объявил тип солдатам.
А те и рады сбыть проблему с рук, пусть и без положенных формальностей, и вручить арестанта людям княгини. Я попытался заговорить, солдат ударил меня в лицо. Он неуклюже и вяло ткнул кулаком, но даже слабый тычок в лицо – все-таки тычок в лицо. В общем, тут больше искать нечего. Даже если бы я чудом убедил солдат в том, что меня желает убить княгиня Эроно и что она хочет убить даже свою родню, эта храбрая парочка все равно отправила бы меня с людьми Эроно. Если кого-то оставили сторожить дыру в стене в то время, когда на город идет вся мощь Дхьяранской империи, то уж точно не за избыток умственных способностей.
Меня вели по городу осторожно и без лишнего насилия. Банда Станнарда – сплошь старики, ветераны. Такие лучше справляются с работой, не требующей огласки: не треплются почем зря, не паникуют попусту. Молодежь любит драку ради драки и готова превратить пленного в месиво просто ради удовольствия. Но те, кто продержался на работе столько, сколько седые ветераны «Синей бригады», дела не портят. Крепкие ребята, профессионалы. Я бы нанял таких, если бы они искали работу на «Черных крыльях».
Меня провели по крутой лестнице, запихнули в тесную карету. Я не мог нормально сидеть из-за связанных за спиной рук. Внутри пахло лавандой и благовонным маслом. «Синий» плюхнулся на сиденье рядом со мной. Черт, и так ведь мало места. Капюшон исчез с моей головы.
Напротив меня сидела одноглазая княгиня.
– Капитан, мне сообщили, что вы пытались убить Станнарда, – сказала она вместо приветствия.
Ее единственный глаз был холоден и ясен. Княгиня держала в руке длинный тонкий стилет, задумчиво вела пальцами по причудливой гравировке на клинке. Конечно, увечье лишило княгиню сил, но в ней до сих пор осталось достаточно сноровки и твердости, чтобы проткнуть стальным шилом безоружного связанного пленника. Княгиня постучала в крышу, карета тронулась.
– Черт возьми, я надеялся, что у меня получилось, – выговорил я.
Я не отвел взгляда. Пусть видит, что я не из тех, кто готов наложить в штаны, и не ощущаю никакой вины за собой. Хотя я очень хорошо представлял, на что способна княгиня. И потому она пугала меня куда больше, чем все ее головорезы.
Она не стала тянуть.
– Где Эзабет и Дантри?
– Они в безопасности.
– Вы натворили много нехорошего, похищая ее, – сообщила Эроно, и ее изуродованное лицо скривилось в недовольной гримасе. – Наделали много шума. И взбудоражили многих.
Мы уставились друг на друга. Княгиня молчала. Ее глаз казался совершенно пустым, бездушным, мертвым. Меня захлестнула черная ненависть.
