Я посмотрел на дымящийся конец кочерги. Ситуация перевернулась всего за пару наполненных вонью, грохотом и лязгом минут. Железо даже не перестало светиться. Мне захотелось засунуть его Эроно в задницу до упора. Пусть старая сволочь зажарится изнутри.
Эроно стояла неподвижно, прижавшись к стене, не пыталась бежать или молить о пощаде и не обращала на меня никакого внимания. Стояла, выпрямившись, будто окоченелый труп.
– У нас мало времени, – сказал я. – Сейчас кто-нибудь оповестит олдерменов, а я не хочу, чтобы сюда совали нос эти дебилы.
Я пошел к Эроно с мечом и кочергой в руках. Меч я держал острием вниз, оно чертило по полу, издавая приятное скрежещущее позвякивание, так хорошо звучащее на фоне стонов и криков. Со мной вместе пошли Ненн и Дантри с Эзабет. Остальные либо лежали в крови, либо предпочли не соваться. Похоже, Ненн не предупредила, кого собирается грохать. Наши ребята только сейчас поняли, что прикончили последние остатки «Синей бригады».
– В общем, вы продали нас вчистую и залезли в одну гребаную постель с «малышом», – сказал я княгине Эроно. – Он отправился готовиться к чему-то. К чему именно?
Она ничего не ответила, будто и не слышала меня.
– С ней что-то не так, – заметила Эзабет.
Лицо княгини стало зеленовато-серым. Глаз задергался, будто вырываясь из глазницы.
– Да что за хрень? – процедила Ненн и сплюнула. – Оно мне не нравится. Капитан, прошу разрешения грохнуть скотину прямо сейчас.
– Рядовой, отставить, – спокойно отказал я. – Эроно? Вы слышите меня? Вы, эдакая дрянь, просыпайтесь!
Я шагнул вперед и занес ладонь для увесистой оплеухи.
Чмокнув и хлюпнув, глаз Эроно вылез из орбиты. За ним потянулся белый бугристый вырост. Глаз содрогнулся раз, другой, третий, вылезая по дюйму, наконец выскользнул весь и шлепнулся на пол. Княгиня осела. Мы глядели на жирного слизня, белесую гнусную личинку, извивающуюся на полу. Похоже, глаз на оконечности твари продолжал видеть.
Кузню заполнила лютая вонь гораздо хуже кислого порохового смрада и смердения умирающих. У всех к горлу подкатила тошнота. Воняло чем-то давно умершим, разложившимся, распавшимся на смрадные ошметки. Зловоние гнилой смерти. Только у одного колдуна магия несла с собой такую гнусь.
– Шавада! – выдохнула Эзабет.
Ненн отшатнулась, отступила на пару шагов. А брат и сестра Танза не шелохнулись. Однако крепкие же у них нервы. Я не двинулся, потому что оцепенел от изумления.
– Гребаные колдуны, – выдавил я.
– Наконец я свободна, – прошептала безглазая княгиня.
Она сухо, скрипуче закашлялась, прижала ладонь ко рту, а когда отняла, ладонь была в красных каплях.
– Спасибо вам. Спасибо. Наконец-то.
– Кузина? – выговорила Эзабет, опускаясь рядом с ней на колени.
Эзабет осторожно, нежно коснулась лица старой княгини, и меня кольнула странная, абсурдная ревность. Я б скорее хряснул кулаком. Мне захотелось сделать хоть что-то злое и решительное. Я подхватил старое ведро и накрыл им тварь с глазом, пытающуюся уползти. Та стукнулась в край, сдвинула ведро, пытаясь выбраться. Я для надежности поставил сверху ногу. Это вам не просто магические трюки, пусть и калибра «малышей». Это колдовство самого Глубинного короля, и я не позволю ему так запросто сбежать.
– Они поймали меня в Мороке, – простонала Эроно. – Они вынули мои глаза и вставили тварь и отправили меня назад. Я так долго была их куклой. Мне так жаль…
– Молчите, – посоветовала Эзабет. – Мы отыщем для вас врача.
– Нет, я умираю, – выдохнула княгиня. – Уже скоро. Я чувствую. Магия, крепившая мою жизнь, возвращается к хозяину. Он все видел через эту тварь… и позволил ей управлять мною. Он управлял с тех пор, как поймал меня… там, в Мороке… устроил ловушку.
– Отдыхайте, – посоветовала Эзабет.
– Нет, – прошептала Эроно.
Ее руки зашарили вслепую, схватили Эзабет за капюшон.
– «Малыш»… он хочет напасть. Они все хотят напасть. Здесь. Они верят… Машина Нолла больше не служит нам. Они знают, что в ней больше нет силы. Но хотят, чтобы ты доказала это.
– Как они узнали? – спросила Эзабет, взяв старуху за руки, высвободив свои волосы из ее пальцев.
– Они использовали меня…
Я слышал боль в ее дыхании, ощущал, как мучительно ей набирать в легкие воздух. Я слышал такое раньше у умирающих. Я попытался пожалеть княгиню – и почему-то не смог.
– Орден хотел, чтобы я… подделала ведомость снабжения фосом. Чтобы шпионы Дхьяры поверили в исправность Машины. Чтобы уменьшить запас до уровня, который еще принимает Машина… Сделать вид. Но Венцер не говорил зачем… А когда пришла ты и сказала, что у тебя доказательства… Что Машина не работает… Ты дала Шаваде все нужное. Потому они пошли. И придут сюда. И пройдут. Скажи Венцеру…
Мы так и не узнали, что Эроно хотела передать Венцеру. Княгиня умерла.
Глава 27
Я ухмыльнулся трупу Станнарда и потрепал его по щеке, перед тем как заняться серьезными делами.
Маршал границы не обрадовался мне.
– Я думал, тебя прикончили в Мод, – хмурясь, буркнул он.
– Не слишком похоже, – сказал я.
– Ты наделал новых врагов, – заметил он, пробегая глазами торопливо накарябанные донесения.
– Список может оказаться короче, чем вы думаете, – сообщил я, аккуратно опуская на пол запечатанную и прикрытую банку, и сел напротив кучи расчетных листов, актов реквизиции и контрактов, усеивавших маршальский стол.
Маршал оторвался от доноса.
– Галхэрроу, скажи, отчего мне тебя не арестовать, не судить и не повесить до заката? Я даю тебе пять минут своего времени на то, чтобы ты смог убедить меня не убивать тебя сегодня.
– Княгиня Эроно многие годы была марионеткой Шавады. Теперь она мертва, по городу свободно гуляет «малыш», а войско драджей марширует прямо к нашим стенам.
Железный Козел наконец опустил монокль, скривился и посмотрел на меня поверх бумажного хаоса.
– Галхэрроу, что ты учинил на этот раз? – осведомился он, со свистом втянув воздух сквозь дыры от зубов.
Я заметил, что оставшиеся зубы имеют явственный фиолетовый оттенок. День еще не склонился к вечеру, а маршал уже выпил. Среди бумаг обвиняющим пальцем торчала откупоренная бутыль лакричного ликера. Солдат во мне захотел укорить маршала, пьяница – присоединиться.
Но я задавил обоих.
– Я прикончил кое-кого.
Взгляд Венцера резко похолодел. На маршальском столе блестела кнопка, большая полусфера из слоновой кости в бронзовой оправе. Сигнализация. Если нажать, влетит боевой спиннер и, скорее всего, зажарит меня, не тратя времени на вопросы. Я и сам не понял, отчего взялся заигрывать со смертью. Наверное, я слишком устал, истомился без глотка-другого крепкой дряни и где-то по дороге растерял способность бояться.
