Линдрик зашел, будто в свой кабинет.
– Ты! – прорычал Шавада. – Где ты прятался все эти годы?
– А, там и сям. Но большей частью здесь, – улыбаясь, ответил Линдрик.
Мне никогда не нравилась его улыбка.
– Ты прятался? Ха, ты затаился, как слизняк! Ты знал, что когда-нибудь твоя Машина предаст тебя. Ты пришел посмотреть, как я сокрушаю твой народ?
Наконец в моем мозгу щелкнуло, и недостающий кусок встал на место. Меня обманули. Всех нас обманули. Линдрик, который вовсе не был Линдриком, снисходительно улыбнулся демону теней.
– Моя прекрасная Машина отнюдь не предала меня. Видишь ли, у нее просто кончилось питание. Не может же сердца Песнобега хватить навсегда. Но теперь проблема питания решена. И за это большое тебе спасибо.
– Ты всегда говоришь загадками, – хрипло прорычал Шавада из тьмы. – Старик, посмотри в лицо правде: твое время вышло. У тебя не хватит сил. В одиночку ты не сможешь ничего.
– Да, конечно, – с легкостью согласился Нолл. – Но разве я тут один? Видишь ли, придумал все это Воронья Лапа. Нам было нужно сердце, но их так запросто не отыскать. К счастью, никому из нас не нравился Песнобег, и хотя он противился, боюсь, мы злоупотребили его положением. Отчаянные времена, отчаянные меры. Сначала результат превосходил все ожидания. Но, увы, ничто не вечно. Думаю, ты и сам в этом убедился. Ведь у тебя в руке то, что осталось от его бедного сердца.
Из моего носа перестала течь кровь. Я сплюнул желчью и кровью, кое-как принял сидячее положение, затем прижал ладони к вискам. Голову заполняла лютая пульсирующая боль.
– То есть у тебя ничего нет, – заключил Шавада.
– Отчего же нет? У нас была проблема – найти другое сердце. Я не мог бы поймать врасплох другого Безымянного так, как мы поймали Песнобега. Но у меня появилась идея получше: пригласить одного из вас. Завлечь в Валенград, в этот самый зал, к сердцу моей Машины.
– Вас нужно четверо на одного меня.
– Ну да, – снова согласился Нолл. – Так нас и есть четверо.
Я и представить себе не мог, что увижу страх бога. Многопалые руки Шавады сжались в кулаки, он зарычал, обвел взглядом зал, только теперь замечая расставленное у стен: соленую воду, птичьи черепа, могильную пыль. В глазах демона зажегся желтый свет, распаленный испугом и яростью.
Вонь хлестнула с новой силой – Шавада обрушил на Нолла всю мощь. Видно ничего не было, но ощущалось, словно в мозгу прорвало дамбу. Шавада пытался перекорежить реальность на свой манер. Нолл, коротышка под ураганом, ответил с такой же силой.
Появились остальные, будто специально ожидавшие момента. Первой пришла Леди Волн, выплеснувшись из соленой воды, и свилась наполовину в женщину, наполовину в морского зверя, шипастого и перепончатого. Из гроба с пылью восстал Мелкая Могила, неразличимый человеческому взгляду, обман зрения, вихрь из мути, сложившийся в высокую, смутно человеческую фигуру – а с ним явился дикий вой замогильного мира. Последним возник Воронья Лапа, скрюченный, горбатый старик с кривой птичьей лапой вместо правой ноги.
Да, здорово сделано, ничего не скажешь. Ловушка длиной в двадцать лет. Я теперь ясно видел все ухищрения. Нолл наверняка знал о том, что его подмастерье – приспешник, и о том, что жило в глазнице Эроно. Нолл по капле скармливал информацию людям, подталкивал обоих Танза к тому, чтобы объявить всем о неисправности Машины, выдавал клочки сведений Эзабет, добиваясь, чтобы о ней и ее открытиях заговорила каждая шишка в Валенграде. Безымянные постепенно скармливали ложь людям через меня, Эзабет, через любого, кем могли воспользоваться.
А мы-то выбивались из сил. Вся наша боль и муки – трепыхания приманки на крючке.
Мы даже не поняли нашу роль. Шавада не рискнул бы прийти сам, если бы верил в то, что у нас есть хотя бы малейший шанс активировать Машину. Шавада подтолкнул нас к самому краю и увидел, как мы падаем. Я бы встал и зааплодировал Безымянным, если бы их успех не оплатило столько человеческих жизней. И если бы я мог встать, конечно.
Битва между существами столь огромной мощи происходит без взрывов и вспышек, без грохота и огненных шаров. Безымянные – древние, кошмарные, бесчеловечные, ужасающе медленные и методичные. Они связали Шаваду магией, сковали его дух, загнали его тьму в плоть. Уже скоро они начнут слой за слоем проламывать его защитные заклятия, разбирать их, как мародеры разбирают руины. Четверо Безымянных были не менее страшными чудовищами, чем Шавада, и обращали на нас не больше внимания, чем он. Все-таки, насколько же мы ничтожные твари в их глазах!
Воздух гудел от высвобождаемой мощи. Шавада метался в отчаянии, бил то одного, то другого, отыскивая слабость. Его тень шипела и дергалась, словно ее внутренности хотели вырваться из заточения.
Шавада скрежетал зубами, шипел. Он был один – но невероятно силен. Я видел, как задрожало обличье Леди Волн, заплескалась вода ее тела. Туман Мелкой Могилы задрожал, и показалось, что я на мгновение различил изможденного темнокожего старика, выглядывающего из живого вихря. Но Воронья Лапа испустил долгий вздох – и Безымянные восстановились. Шавада осел, отступил – но не умалился. Несомненно, он ударит снова.
– Галхэрроу, видишь! – торжествующе завопил ворон, замахал крыльями, сел на мою подставленную руку. – Ты только посмотри!
Да, я посмотрел. Тысячи уже погибли, тысячи гибнут. А Тнота, Ненн, Дантри – они еще живы? Столько храбрых добрых людей убито и искалечено ради того, чтобы Безымянные провернули свою хитрость? Они так долго планировали это торжество. Какая им разница, сколько для того раздавят муравьев?
Шаваду вытирали из бытия – скучно, деловито, медленно. Его суть расчленяли, разбирали, с хирургической точностью извлекали сердце.
– Машина уничтожит драджей в Мороке, – заметил я.
– Если повезет, достанем и Акрадиуса с Филоном! – прокаркал Воронья Лапа и перескочил с лапы на лапу. – Если нет, все равно хоть одного достали! Пересилили самого Глубинного короля! Добились невозможного!
Победоносный старикан хохотал и глумился.
Я разозлился помимо воли.
– Да уж, вы получили, чего, мать вашу, хотели. А на остальных вам начхать. Машина уже не спасет Валенград! На его улицах тысячи драджей. Ради одного короля вы уничтожили целый город.
– Я и не думал, что ты поймешь, насколько выгодный получился обмен, – заметил Воронья Лапа. – Но разве ты не маршал теперь? Разве это не твоя работа – спасать город?
– Как? Силами одного солдата? – прорычал я.
– Ты у нас и вправду всего лишь солдат, – согласился Воронья Лапа. – А как насчет нее? Мне кажется, над вашими головами – самый большой в мире запас фоса. А еще мне кажется, что у Танза есть редкий талант. Ну, давай же, Галхэрроу, где твое пресловутое упорство, которое я расхвалил?
Человеческое обличье Вороньей Лапы хихикнуло и подмигнуло мне с другого края зала.
