Мы вскочили и шмыгнули в комнату. Захлопывая дверь, я оглянулся. В коридор выбегали драджи.
Кабинет – мрачная роскошь, полировка, полки с книгами в кожаных переплетах, похоже, никогда не читанными, непомерное кресло, огромный стол красного дерева – и то, и другое слишком мало для лепечущей колоссальной туши недоумка, который, похоже, и был здешним коммандером. Слизкая белая шкура, пирамиды сальных складок – вот украшения идиота, отдавшего свою крепость. Он уставился на меня, разевая пасть, будто рыба. Экстравагантная кружевная рубашка взмокла от пота. Свинья. Гребаное позорище, а не солдат. Его компаньон, только что грохнувший шестерых дхьярских вояк, – крошечное создание, тоненькое, как щепка, пять футов с нулем, в плаще густо-синего цвета с капюшоном. Когда я увидел ее лицо, меня словно шарахнуло магией – да покрепче чар «малыша».
Эзабет Танза. Она выглядела в точности так, как двадцать лет назад: гладкая кожа, тонкие черты юной девушки без единого намека на годы. Ошеломительная, рвущая душу красота. Совершенней только богини. Она должна была уже седеть – но выглядела, будто не состарилась и на день. Выбивающиеся из-под капюшона пряди – шелковистый блеск. Хотя где-то под нами дрались и умирали люди, я застыл с открытым ртом, словно идиот.
Эзабет глянула на меня в замешательстве, тут же пришла в себя и перевела взгляд на Ненн.
– Я надеялась, вас будет больше, – сказала Эзабет.
А вот голос постарел. Стал властным, привычным к приказам.
– Сколько есть, – сказал я.
Она отвернулась, а когда снова посмотрела на меня, на ее лице была синяя полотняная маска, открывавшая только глаза.
– Что делать? – взвыл коммандер.
– Что по уставу положено, – огрызнулся я. – Приказ маршала границы Венцера. Никаких соплей. Если атакуют – активировать Машину Нолла. Дайте мне ключ!
– Да что там происходит? – провизжал он.
Эта свинья буквально описалась со страху. Трудно осуждать за такое в текущих обстоятельствах, но этого типа я просто возненавидел. Мне остро захотелось пощупать железом его жиры. Но тип еще нужен. Я осмотрелся. Никаких выходов. Кабинет – настоящая ловушка.
– Меч есть? – спросил я.
Он заморгал, крутя головой, будто ему и в голову не приходило искать оружие. На стене висела изукрашенная штуковина с золотой рукояткой. Тип пошел, снял ее. Он держал меч, словно мешок дерьма. Вряд ли коммандер вообще брал оружие в руки с тех пор, как получил его. Администратор, жертва гроссбуха. Такого ставят заведовать складами, а не клятой приграничной станцией. Слишком долго мы жили в мире, из вояк превратились в кашу. Я велел мешку дерьма не соваться под руку. Если начнем махать железом – покалечит себя, а не врагов.
За дверью послышался топот множества ног, лязг, разноголосый гомон. Драджи знали, что делают. В моей голове начало проясняться.
– Миледи, они хотят забрать вас, – сказал я.
– Пусть попробуют.
Да уж, дерзко.
– У вас канистры есть? – спросил я.
– Нет.
– У вас вряд ли много осталось.
– Почти ничего, – согласилась она. – У меня нет боевого опыта. Я не воин.
Она встала у окна, быстро чертя пальцами в воздухе яркие линии, изо всех сил вытягивая лунный свет. Чтобы полностью зарядиться, ей нужен станок и долгие часы работы. Мясорубка в коридоре наверняка забрала почти все запасы фоса, но Эзабет старалась собрать хоть что-то за оставшиеся секунды.
Среди невнятного дхьяранского гомона послышался визгливый повелительный голосок. Скверно. «Малыш» уже здесь. Даже с полными канистрами спиннер не чета «малышу». Магия у них разная, и «малыш» намного сильнее. Стандартная офицерская инструкция для Пограничья гласила: не лезть к «малышу» без трех спиннеров. А у нас одна, и та почти без света. Чуть полезней пустых ножен.
Пока я задавал себе бесполезные вопросы, Ненн обвалила на дверь книжную полку. Тогда я помог ей перевернуть и вторую. Да, у нас были другие планы на будущую жизнь – но все меняется со временем.
– Мы умрем! – завизжал коммандер, судорожно обмахиваясь, словно веером, официальными бумагами.
Пот катился с него градом.
Я не расслышал того, что Ненн посоветовала коммандеру. Дверь содрогнулась от удара. Затряслась обваленная мебель. Наверное, драджи соорудили таран и захотели в гости.
– Надеюсь, ты готова? – спросил я у Ненн, пытаясь ободрительно усмехнуться.
Получилась глумливая ухмылка. Выражение на лице Ненн было не лучше.
– Капитан, я б не сказала, что хотела закончить именно так, – заметила она и харкнула на дорогую книгу.
Что-то тяжелое снова врезалось в дверь. Но баррикада выдержала.
– Я всегда думала, что кончусь от чего-нибудь тупого, вроде сифилиса или холеры. Или от порченого мяса. От чего-нибудь нормального, дурацкого, понимаешь?
Я кивнул. Раньше у нас всегда была лазейка, возможность удрать. В критических ситуациях я бросал все и драпал, отказывался драться в безнадежном раскладе. Потому и живой до сих пор. А теперь наши мозги раскурочит мелкий ублюдок всего лишь потому, что мы не там остановились на ночь. Как-то оно нечестно.
В дверь грохнули снова. Снаружи загомонили, оживленно заспорили, стихли – и затем стол и полки, приваленные к двери, начали слегка искрить и задымились.
– Вот и поехали, – заключил я. – Хочу прихватить с собой хотя бы одного.
– Мне лучше будет с двумя, – сказала Ненн и стянула деревянный нос, чтобы легче дышалось.
По крайней мере я умру вместе с Ненн – а это уже немало.
Баррикада стала размягчаться, раскисать, у самой двери потекла. Гребаная магия. Коммандер зарыдал – большие жирные слезы катились по его тупой жирной роже. Я чуть не стукнул его.
Эзабет прошла через комнату, сдернула покрывало, открыла пустую хрустальную призму на бронзовом пьедестале.
– У вас есть коммуникатор? – изумленно и зло спросила Эзабет.
– И вы не сообщили Совету? – выдохнул я.
– Все случилось так быстро, – пропищал коммандер. – Я не могу послать сообщение, я не знаю как. Может только «талант».
Невыносимо зачесались кулаки. Сейчас бы расплющить эту жирную тупую рожу!
– Кажется, времени на сообщения не осталось, – заметил я.
Эзабет покачала головой. Она смотрела под кристалл. По его постаменту вились медные и бронзовые провода.
– Не осталось, – согласилась она. – Но коммуникатор требует огромного количества света. Вы можете выдернуть кристалл?
Я подошел, сунул снизу меч и без труда выдернул прозрачный камень. Из разобранной машинерии засверкал жаркий белый свет. Эзабет накрыла дыру ладонью. Та засветилась, потом – вся рука. Сквозь нее плыл ослепительный, великолепный фос.
