Том допил коньяк, закурил. (Тогда ещё можно было курить где попало). «Милая моя! – подумал он. – Знала бы ты, как прут на меня иногда королевы! Не говоря уже о фрейлинах!» Так подумал капитан. Но вслух только вздохнул.
Девушка не дождалась комментариев, продолжила.
– Я сама езжу только к бабушке.
И тоже вздохнула.
– Бабушка живёт, разумеется, за лесом? – пошутил Том. Девушка улыбнулась.
Да, у них в посёлке есть лес. И магазин. И даже море, полчаса на машине. Только оно холодное и вечно дождь. А она хочет к другому морю. Где солнце, где цветы висят облаками на стенах и крышах, где люди разговаривают – будто щебечут.
– Это вам в Прованс надо, – заметил Ларсен.
Он же раньше не сотрудничал с Красными Шапочками, только с их матерями. Но совету девушки он обрадовался. Действительно, одна не пришла, но наклёвывается другая – это ли не маленькое счастье? Или даже среднее. Новая стройней и моложе. И явная инженю, плюс три очка к сексуальности. Настоящая пастушка. Дикая роза. Крутые бёдра под форменной юбкой любую беседу делают романтическим фильмом. А что юбку без боя не снять, это ещё интересней.
– …Послушайте, Кристина, – сказал капитан, близоруко всматриваясь в бейдж. – Хотите в Париж? Лечу на следующей неделе. На конференцию по борьбе с контрабандой. Оплачено два места. Могу вас вписать. Министерство внутренних дел в моём лице вас угощает. Просто прокатимся. Без всяких обязательств. Это будет фонтан целомудрия, а не поездка. Сплошные шедевры архитектуры и кулинарии. Всё равно моё разбитое сердце не успеет зажить за этот ничтожный срок. Так что вы в полной безопасности.
Девушка смутилась. Забормотала про больную сменщицу и кошку. Кого-то из них не на кого оставить, капитан слушал невнимательно. Отказала и отказала. Ларсен не сильно расстроился.
– Согласен, – сказал он. – Париж не конь. Когда к нему ни соберись, всегда найдёшь на старом месте.
Он заказал кофе и отвернулся к окну. Девушка вернулась за стойку.
– А ваше министерство, оно всё-всё оплачивает? – вдруг спросила она минут через семь.
– Конечно.
– А вы разбираетесь в Париже? Можете показать? Где Монмартр находится, например?
Капитан ответил на плохом французском, но длинно и бойко. Кристине показалось, поездка была бы сплошным удовольствием.
– Впрочем, зачем я спрашиваю, всё равно же не получится, – сказала она.
Повисшая тишина содержала столько электричества, что на фикусе зажглись огни святого Эльма. Прошла ещё минута. Кристина вела мучительный диалог сама с собой. Фрагменты его иногда вырывались наружу.
– Спасибо, конечно, за предложение. Но не могу. Да и странно это, я вас впервые вижу. Так что даже не уговаривайте.
Ларсен не уговаривал. Он видел грядущее. За короткое время Кристина трижды подтвердила решимость никуда не ехать. По восходящей, со всё возрастающим пылом. Это дикость, – уже ругалась она. – Что это за предложение вообще такое! С чужим человеком! А вдруг вы маньяк, – пошутила она и рассмеялась.
Расписание поездки было несложным. С утра Том Ларсен ходил на конференцию по борьбе с контрабандой. Отмечался в журнале и воровал булочки. Потом забирал Кристину из гостиницы. Набережная Жоржа Помпиду, улица Риволи, Фобур Сент-Оноре, Муфтар, Осман, Сен-Лазар. Одних этих названий хватило бы для совращения самой высокоморальной женщины. Но капитан был ангелом, и Кристине ничего не оставалось, кроме неприступности. Из-за этого напряжения трудно было сосредоточиться на Париже. За шесть дней девушка вообще ничего не запомнила. Думала о том лишь, как даст ему по морде, если что. И как потом простит, и чем закончится примирение. Но попутчик относился к ней как к группе безликих японских туристов. Немного даже унизительно. Кристина репетировала перед зеркалом испепеляющий взгляд, но так никого и не испепелила. Этот подлец принципиально не распускал рук. Вёл себя не просто как кавалер, а как настоящий импотент. Будто рядом с ним пластмассовая игрушка без чувств, сердца и гормональной системы.
Капитан подавал руку на ступенях. Касался пальцев, когда учил обращаться с устрицами. Вытер ей платком однажды щёку, но тут же попросил прощения. В этом была особая наглость, почти цинизм. Юбки Кристины обнажали ноги по самую душу. Но провожатый будто одеревенел. Будто она не с офицером в Париж, а с рюкзаком в деревню приехала.
Возвращались поездом. Повинуясь неясному жару, Кристина захотела капитана поблагодарить. Сказала, что поражена его благородством. Что поездка была бесподобной, она век такого не забудет. Ларсен встал и чуть поклонился. Даже щёлкнул каблуками. В тесном купе его щека почти коснулась её волос. И тут будто пробки выбило и свет погас. Они кинулись друг на друга. Они сделали всё, что накопилось в отделе фантазий за неделю. Домой прибыли сонными и разбитыми. Каждый находил на себе потёртости, ссадины, синяки и другие маленькие травмы, следы маленького счастья. Железнодорожное сообщение Западной Европы оставило в обоих наилучшие впечатления.
Дома всё куда-то делось. Он иногда звонил ей, иногда она ему. Пару раз встречались, без всяких излишеств. Не хотели воспоминания портить.
Война
Жизнь капитана не состояла из одних только пенисуальных приключений. Полицейским он был тоже неплохим. В меру ленивым, но с понятиями о чести. Вместе с коллегами бегал по городу, если дело можно было раскрыть по горячим следам или если преступник – зверь. Но лишних усилий не прилагал, ибо зарплата от рвения не зависит.
Всё изменилось в год Великого Кризиса. В Северной Империи случилась революция. Там сменили общественно-политический строй. На точно такой же. Отличный повод для пальбы и грабежей. Сначала в Тихие Страны побежали богатые северяне. Дурно одетые, не признающие правил. Они всё измеряли в деньгах, а сами деньги – в чемоданах. За ними, как щуки за блесной, потянулись северные бандиты. Каждый носил с собой по паре пистолетов и от местных отличался как тигр от зайчика. Приезжие не боялись смерти и стреляли в полицейских просто так. Там, где северяне росли и крепли, этакое поведение считалось доблестью.
Их манеры оказались заразны. Появились местные команды, по дури и удали не уступавшие пришлым. У животных так же бывает, когда молодняку заняться нечем. Банды молодых львов или волков бесчинствуют от избытка сил, без всякой надобности. Особенно широко гуляли на окраинах страны. В провинциальных городках бандиты перехватывали функции суда и муниципалитета. Собирали налоги и выдавали разрешения на работу. Без одобрения дона нельзя было сарай построить. Зато с одобрением – хоть небоскрёб возводи, и плевать на строительную инспекцию. Даже разбор дорожных аварий производила братва. Успех зависел от того, насколько твои криминальные знакомые солидней, чем таковые же у соседа.
Широкие слои населения ворчали и укрепляли двери. Полицейские массово уволились, оставшиеся хранили под кроватями штурмовые винтовки. Историю нападения на дом премьер-министра газеты разместили в разделе курьёзов. Налётчики ворвались, надавали оплеух хозяину, потом жене и тёще, чтоб не орали. Вынесли, что хотели, и удалились. Всё это днём, не спеша. Будто не бандиты они, а бригада сантехников. Никто не называл происшествие страшным или вопиющим. Граждане привыкали к разбойникам так же, как японцы к своим землетрясениям. Стихия и стихия.
