Иосифа удивило, с каким спокойствием Ирод произнес все это, поручив ему в случае его смерти совершить страшное злодеяние. Но что было хуже всего, так это то, что Ирод, судя по его тону, ничуть не сомневался, что Иосиф не посмеет ослушаться его. По телу Иосифа пробежала дрожь. А Ирод, как ни в чем не бывало, поднялся с постели сестры и, прежде чем выйти, буюдничным тоном произнес:
– Вот, собственно, то, что я хотел тебе сказать тебе. Ты выполнишь мою волю?
– Выполню, – едва слышно произнес Иосиф, не смея поднять глаза на того, кто представлялся ему грозным правителем, а на деле оказался беззащитным влюбленным, для которого самая мысль о возможности потерять любимую хуже лютой смерти.
5
В тот же день возвратился из Сирии со своим легионом Костобар. Увидев на Храмовой площади египетских кавалеристов, он приказал солдатам атаковать их и всех до одного уничтожить. Лишь чудо помогло избежать кровопролития. Выбежавшая навстречу Костобару Саломия рассказала ему о внезапной смерти Аристовула и о том, что Антоний вызывает в Александрию Ирода. Лицо ее при этом почему-то не выглядело печальным, а, скорее, светилось непонятной радостью. Костобар поспешил к Ироду и вручил ему письмо от Квинта Дидия, в котором тот благодарил царя Иудеи за оказанную помощь в подавлении восстания гладиаторов. Ирод, прочитав письмо, вернул его Костобару.
– Трудно пришлось? – спросил он, с неудовольствием наблюдая за сестрой, которая ни на шаг не отходила от Костобара.
– Нормально, – ответил тот.
– Поедешь в Идумею, – неожиданно для себя сказал Ирод, еще минуту назад не помышлявший ни о каком новом поручении для бесстрашного великана. – А сейчас отправляйся к Птолемею и скажи ему, что я назначил тебя правителем Идумеи и Газы. Он подготовит все необходимые распоряжения.
– А как же… – начал было Костобар, но Ирод не дал ему договорить:
– Выполняй.
Ночь Ирод провел без сна, приводя в порядок личные бумаги и государственные документы. Солнце еще не взошло, когда он послал за Гирканом. Тот, заспанный, явился, трудно передвигая ноги (с годами у старика появилась боль в коленях, и с болью этой никто из врачей не мог справиться).
– Здесь собрано все, что тебе может пригодиться на первое время, – сказал он, показывая на заваленный документами стол.
– Зачем мне это? – спросил Гиркан, и остатки сна тотчас слетели с него: самая мысль о том, что ему поручается какое-то дело, приводила его в ужас.
– На случай, если тебе придется одному править Иудеей, – сказал Ирод. – Но не пугайся. Тебе помогут первый министр и хранитель печати Птолемей, Иосиф, который отвечает за все дела во дворце, первосвященник Ананил, которого ты знаешь лучше меня, другие верные люди, на которых ты всецело можешь положиться. Они тебя не подведут.
– А как же ты?
– Я отправляюсь к Антонию и, может статься, задержусь у него. Прощай, отец.
– До свидания, сын. Постарайся вернуться поскорей.
С восходом солнца Ирод вскочил на коня и, сопровождаемый Афенионом и его кавалеристами, тронулся в путь.
6
Потянулись томительные дни ожидания вестей из Египта. Александра без устали молилась, прося у Господа наслать на своего зятя самую долгую и мучительную смерть. Гиркан из-за груза ответственности, свалившейся на него, вконец разболелся и не вставал с постели, жалуясь всем на невыносимые боли в коленях, которые сведут его в могилу. Снова оживились присмиревшие было зилоты, и на домах и крепостных стенах по всей Иудее появились огромные надписи, видные издалека: «Никакой власти, кроме власти Закона, и никакого царя, кроме Бога». Из-за неопределенности, сложившейся в стране, стали пошаливать сикарии, захватывая власть на местах и предавая публичной казни тех, кто не желал уступить им эту власть. Осложнилась ситуация на границе с Аравией: Малх, видя, что его набеги на Иудею остаются безнаказанными, осмелел и, перейдя через Иордан, захватил Иерихон, обложив город данью.
Обострились и без того непростые отношения в семье Ирода. Саломия и ее мать Кипра вконец рассорились с Александрой и ее дочерью Мариамной. Дорис, обыкновенно не вмешивавшаяся во внутрисемейные дела, встала на сторону Александры и ее дочери и громче других стала обвинять Кипру и Саломию в низком происхождении. Непрекращающаяся ругань незаметно переросла в рукоприкладство.
– А ты кто, кто ты? – спрашивала Саломия, вцепляясь в волосы Дорис. – Тоже мне, нашлась высокородная танцовщица! Благодари моего брата, что вытащил тебя из грязи, а не то так бы и провела всю жизнь, вертя своим неохватным задом на пирах перед носами пьяных мужчин, а ночами служила им подстилкой.
– Я чистокровная еврейка и горжусь этим! – визжала Дорис. – А ты неизвестно какого рода-племени!
Мир в семье старался восстановить Иосиф, но Саломия окрысилась и на него, а когда по делам своей новой службы в Иерусалим приехал Костобар, демонстративно проводила все дни в его обществе, и никто не мог поручиться, что с наступлением ночи эти встречи прекращались. Ферора, чтобы не участвовать в этом набирающим силу бедламе, перебрался со своей возлюбленной италийкой в дом отца, разрушенный в ходе последнего штурма Иерусалима, и занялся его восстановлением. И вот в это-то самое время по столице расползся слух, будто Антоний предал Ирода в Александрии позорной казни
[247].
Иосиф, после демонстративной измены ему Саломии, не покидал пределов дворца, отведенных под покои Александры и Мариамны. Здесь, стремясь скрасить их и свое собственное одиночество, он часами рассказывал им о том, как искренно и самозабвенно любит Ирод Мариамну и высоко чтит ее мать. Женщины из вежливости слушали Иосифа, не веря ни одному его слову.
– Если бы он на самом деле любил мою дочь и хотя бы капельку уважал меня, – говорила Александра, – он ни за что бы не решился убить моего единственного мальчика.
– Не убивал он Аристовула, клянусь всем святым, не убивал! – тщетно пытался доказать ей обратное Иосиф. – И Мариамну он любит больше жизни, он сам мне об этом говорил!
– С какой стати он стал бы говорить о своей любви к моей дочери тебе, а не самой Мариамне? – спрашивала Александра.
– Он и мне много говорит о своей любви, – заметила Мариамна. – Только разговоры эти больше походят на ревность, чем на любовь. Разве я дала ему хоть раз повод для ревности?
– Ирод потому-то и ревнует тебя, что любит! – горячился Иосиф, досадуя, что женщины ему не верят. – Если бы с тобой что-нибудь случилось, он наложил бы на себя руки!
