— Будь свидетелем и поражайся, земля Коптоса! Мы ищем останки Секененры среди твоих дюн. Будь нежна к нему и стань мягким ложем для его истерзанного тела! Увы, мой повелитель, кто заступится за Фивы теперь, когда ты оставил нас? На кого же нам теперь положиться?
Удрученный Пепи умолк, но вдруг услышал голос:
— Друзья, сюда! Вот тело нашего повелителя.
Пепи с факелом в руках побежал туда, откуда прозвучал голос. Глаза командира сделались круглыми, когда он с ужасом представил, что увидит. Когда Пепи добрался до трупа, с его губ сорвался крик, полный гнева и боли, отдавшийся многократным эхом. От царя Фив осталась куча расчлененной обезображенной плоти, из которой торчали кости. Все кругом было залито кровью. Рядом валялась корона.
Пепи гневно воскликнул:
— Подлые чужеземцы! Они обошлись с мертвым телом, как гиены с убитым львом. Но они не могли причинить тебе зла, разорвав на куски твое непорочное тело, ибо ты жил так, как должен жить царь Фив, и умер смертью бесстрашного героя!
Затем он крикнул тем, кто в печали застыл вокруг него:
— Принесите царский паланкин! И быстрее!
Офицеры принесли паланкин, помогли поднять останки царя на паланкин. Пепи взял двойную корону и положил ее рядом с головой царя, затем прикрыл тело куском ткани.
Солдаты молча подняли паланкин, понесли его к опустевшему лагерю и поставили в палатке, навеки лишившейся своего защитника и хозяина. Все уцелевшие командиры и офицеры встали вокруг паланкина, опустили головы, охваченные великим несчастьем и печалью. Пепи повернулся к ним и сказал твердым голосом:
— Пробуждайтесь, товарищи! Не поддавайтесь печали! Печаль не вернет Секененру, а лишь приведет к тому, что мы забудем о своем долге перед мертвом телом царя, перед его семьей и нашей страной, ради которой он погиб. Что произошло, то произошло, но оставшиеся главы трагедии еще не разыгрались. Мы должны непреклонно оставаться на местах и полностью выполнить свой долг.
Солдаты подняли головы, стиснули зубы, как люди, исполненные решимости и силы, и смотрели на своего командира, выражая готовность сражаться до последнего дыхания.
Пепи сказал:
— Настоящие храбрецы в горе не забывают о своем долге. Правда, нам следует признать, что мы проиграли битву за Фивы, но еще не выполнили своего долга. Нам предстоит доказать, что мы достойны героической смерти не меньше, чем благородной жизни!
Все громко ответили:
— Царь подал нам пример. Мы последуем за ним!
Лицо Пепи просветлело, и он с удовлетворением продолжил:
— Вы потомки храбрых солдат! Слушайте, что я скажу! Наша армия поредела, но завтра мы все до одного пойдем в бой и, сражаясь, задержим продвижение Апофиса до тех пор, пока семейству Секененры не удастся скрыться. Пока семья царя жива, война между нами и пастухами не прекратится, хотя на полях сражений на какое-то время воцарится затишье. Я ненадолго покину вас, чтобы отдать должное мертвому телу царя и его храбрым потомкам, а к рассвету вернусь, чтобы мы вместе могли сложить головы на поле боя.
Пепи просил всех помолиться у тела Секененры. Солдаты опустились на колени и произнесли страстные молитвы. Пепи закончил свою молитву словами:
— Милостивый Бог, окажи милосердие нашему доблестному царю в жилище Осириса и даруй нам такую же счастливую смерть, как ему, чтобы мы могли встретиться с ним в Другом мире с высоко поднятыми головами!
Затем он позвал нескольких солдат и велел им отнести паланкин на царский корабль.
— Оставляю вас в руках Бога! До скорой встречи, — произнес Пепи, обратившись к своим товарищам.
Командир шел за паланкином до самой каюты на палубе и приказал солдатам:
— Когда корабль достигнет Фив, отнесите паланкин в храм Амона, поставьте его в священном зале и не отвечайте никому, кто спросит вас о царе, до тех пор, пока я не приду.
Командир вернулся к своей колеснице и велел вознице ехать к Фивам. Колесница сорвалась с места и понеслась вперед на огромной скорости.
* * *
Фивы погрузились в сон, покров мрака окутал храмы, обелиски и дворцы. Никто не ведал о печальных событиях, произошедших за стенами города. Пепи направился прямо к царскому дворцу и объявил гвардейцам о своем прибытии. Тут же явился главный распорядитель двора, ответил на приветствие Пепи и с тревогой спросил:
— Командир, какие новости?
Подавленным и печальным голосом Пепи ответил:
— Главный распорядитель, вы скоро узнаете обо всем. А теперь попросите наследного принца принять меня.
Распорядитель ушел полный дурных предчувствий. Вскоре он вернулся и произнес:
— Его высочество ждет вас в своем крыле.
Командир направился к крылу наследного принца и, войдя, застал его в зале для приемов. Пепи распростерся ниц перед принцем, который был удивлен этим неожиданным визитом. Когда командир поднял голову, принц увидел изможденное лицо, усталые глаза, бледные губы, и его охватила тревога. Принц задал тот же вопрос, что и распорядитель двора:
— Какие новости, командир Пепи? Должно быть, важное дело заставило вас покинуть поле боя в такое время.
Командир ответил полным печали мрачным голосом:
— Мой повелитель, боги… по причинам мне неведомым… все еще гневаются на Египет и его народ!
От этих слов сердце принца защемило, точно ему набросили петлю на шею, и он догадался, сколь горестный смысл затаился в них. Снедаемый тревогой и страхом, он спросил:
— Нашу армию постигла неудача? Мой отец просит о помощи?
Пепи опустил голову и тихо произнес:
— Увы, мой повелитель, в этот злосчастный день Египет потерял своего наставника.
Принц Камос подскочил от ужаса и громко спросил:
— Мой отец тяжело ранен?
Пепи ответил печальным глухим голосом:
— Наш царь пал как настоящий герой, сражаясь во главе своего войска. Перевернулась славная, бессмертная страница в анналах вашего могущественного семейства.
Подняв голову, Камос спросил:
— Боже милостивый, как ты мог допустить, чтобы враг победил твоего верного сына? Однако какой смысл жаловаться? Сейчас не время проливать слезы. Мой отец погиб, и я должен занять его место. Подождите, командир. Я вернусь в походной одежде!
Но командир Пепи остановил его, сказав:
— Я не явился сюда, мой повелитель, чтобы звать вас в бой. Увы, исход битвы уже решен.
Камос внимательно посмотрел на него и спросил:
— Что вы хотите этим сказать?
— Сражаться нет смысла.
— Наша храбрая армия истреблена?
Пепи опустил голову и с глубокой печалью ответил:
