Послышались одобрительные голоса:
— Правильно!
Святополк решительно хлопнул рукой по подлокотнику трона:
— Нет! Это невозможно! Я сам несправедливо сидел под замком два года. Я не хочу, чтобы это испытали и другие. Надо, чтобы все было по справедливости.
Свенельд недовольно возразил:
— По справедливости никогда не будет. Владимир, пытаясь искупить свои грехи, отменял смертную казнь, но от этого разбой только увеличился. И иудеи казнили нашего Спасителя несправедливо. Бог допустил несправедливость к своему сыну, значит, так оно и должно быть в мире.
— Нет! — непреклонно повторил Святополк. — Я не посажу Предславу под замок.
Выдержанный Свенельд открыто возмутился:
— Князь, своей наивностью ты затащишь в могилу и себя, и нас!
Неожиданно спор был закончен. В горницу вошел Микула, весь в пыли и угрюмый — он только что вернулся с разведки. Он смело подошел к князю и прошептал ему на ухо несколько слов.
Святополк побледнел. Через несколько секунд, оправившись от замешательства, он объявил:
— Нас постигло великое горе — Ярослав убил своих братьев, Глеба и Святослава.
Свенельд быстро спросил:
— А Мстислав?
— Мстислав жив. Посланные к нему убийцы были перехвачены и убиты. Мстислав хорошо знает, кто послал к нему убийц, но помощи от него нам не будет. У него, похоже, в этом деле свои интересы, — проговорил Микула и добавил: — А Ярослав, убив братьев своих, вышел на Киев с большим войском — сорок тысяч у него и тысяча варягов.
Больше ему говорить было нечего, и он отошел в сторону.
Святополк обхватил голову и качнулся из стороны в сторону, но затем пришел в себя и громким голосом спросил:
— Бояре, так что будем делать? Сражаться или оставим Русь подлому убийце?
Опять первым выступил Коста:
— У нас войско меньше, а потому нам нельзя сражаться. Киевский стол нам не удастся сохранить, так как горожане против нас. Поэтому надо уходить в Туров, поближе к Болеславу.
Варяж возразил:
— Надо сражаться. Сейчас речь идет не о киевском столе, а о нашей жизни.
Свенельд задумчиво проговорил:
— Сражаться надо... Но только с чем? Ярослав убил Бориса, Глеба и Святослава, которые могли встать на нашу сторону. А Мстислав заперся у себя в Тмутаракани и в нашу драку лезть не хочет. Киевляне, которых Пределава настроила против нас, не хотят нам помогать. Таким образом, после потери князей, нас, вышгородцев и туровцев, остается совсем мало. Надо искать союзников. — Он вздохнул. — Хорошо бы попросить короля Болеслава, чтобы помог нам...
Святополк потемнел лицом и поморщился:
— Болеслав-то с охотой поможет. Но что будет потом? Его отряды встанут в наших городах и начнут обижать людей. Нет... Надо бы своими силами справиться с Ярославом.
Свенельд покачал головой:
— Все равно надо договариваться с королем Болеславом. Другого выхода я не вижу.
Варяж вмешался в разговор:
— Можно пригласить печенегов. У меня среди них много друзей, я с ними договорюсь. Города занимать они не будут, они кочевники, а расплатимся с ними золотом и добычей, которую возьмем у новгородцев.
Это предложение несколько подняло дух Святополка, и он рассудил:
— Печенеги народ степной, и город защищать они не смогут. Да и нельзя их пускать в Киев — это еще больше восстановит против нас горожан. Поэтому, если мы договоримся с ними, то нам самим надо будет выходить навстречу Ярославу и принять сражение где-либо в стороне.
Таким образом, предложение Варяжа оказалось наиболее приемлемым, и Варяж был отправлен на переговоры к печенегам. Назад он вернулся через месяц с хорошей вестью. Печенеги согласились поддержать Святополка, если он им отдаст часть добычи, что будет захвачена у новгородцев.
Святополка в этой войне добыча совершенно не интересовала, и потому он без малейших колебаний согласился на условия печенегов.
Заручившись его согласием, Варяж снова уехал к печенегам. А через месяц к Киеву подошло печенежское войско.
К этому моменту было готово и войско Святополка. Не желая, чтобы печенеги долго стояли в Киевской области, — печенеги, как, впрочем, и другие инородцы, сильно обижали местное население, — Святополк на следующий же день повел войско на север, вдоль берега Днепра.
Глава 39
Ратша из неудачного похода с войском Владимира вернулся с убытком. Настраиваясь на победу киевского войска над новгородцами, он взял с собой большие запасы вина, медовухи и разнообразной пищи. Однако все это не пригодилось. Дружинники, не имевшие добычи, сквалыжничали, — пили и гуляли мало. А на гулящих девок воины, уставшие от бесконечных переходов по раскаленной степи, и смотреть не хотели.
А со смертью Владимира и Бориса Ратше показалось, что весь мир перевернулся с ног на голову. И пришлось Ратше все запасы везти назад в Киев.
Сидя приятным вечером на крыльце, Ратша со слезами смотрел на свои кладовые и тяжко стонал:
— Ох, убытки какие! Ох убытки.
А убытки действительно намечались большие. Если вино, медовуха, а тем более золото и серебро не прокиснут, то заготовленные съестные припасы, даже лежа на леднике, недолго протянут. Поэтому Ратша неизбежно пришел к выводу, что съестные припасы следует отдать за полцены, чтобы возместить хотя бы часть истраченных средств на их покупку.
Но подсчитывая убытки, которые образуются при этом, Ратша хватался за голову и болезненно мычал, как будто у него заболели одновременно все зубы.
В таком удрученном состоянии его и застал Микула.
— Ты чего это хватаешься за голову? — заинтригованно спросил он, зайдя на двор Ратши после очередного странствия. Святополк поручил своему верному дружиннику собирать сведения о продвижении новгородского войска, и потому Микула почти не бывал дома. Он заскакивал на несколько часов домой, когда приезжал с вестями к князю, лишь для того, чтобы помыться в бане да одеть чистую одежду.
Ратша в ответ заплакал:
— Вишь, убытки — съестные припасы долго на леднике не пролежат, сгниют, надо отдавать в полцены.
Ратша подавился слезами:
— Сплошное разорение! Что делать и не знаю...
Утешая его, Микула намекнул:
— Ты, Ратша, сопли зря не распускай. И припасы продавать погоди, скоро они понадобятся.
Ратша мигом вскинулся. Из его уст посыпались вопросы:
— Как? Почему?
— Кому война, а кому мать родная, — посмеиваясь, Мику-ла проговорил с намеком: — Есть известие — Ярослав вышел войной на Святополка.
