Константин выехал из Рима уже в конце сентября 315 г., затем задержался в Милане, а в январе снова обосновался в Трире. Уставший и раздерганный непрекращающимися церковными спорами император направил из галлийской столицы своему наместнику в Африке многозначительное письмо:
«Когда я приеду, мой ясный взор укажет со всей определенностью как Цецилиану, так и его противникам, каким образом надлежит почитать высшее божество и какой именно культ меня устраивает». Отсюда следует, что в этот период Константин относился к католикам и донатистам практически одинаково и, мало того, считал себя вправе вмешиваться во внутренние дела христиан. По сути, мы имеем дело с провозглашением цезаропапизма; не только персональные и организационные вопросы, но даже способы отправления культа определяет правитель. Но для Константина на первом месте были политические цели. Мир и спокойствие в Африке следовало восстановить любой ценой, и, если сами христиане с этим не справились, цезарь, отвечающий перед «высшим божеством» за всю империю, сделает это самолично. Однако позже, уже в 317 г., подход Константина снова изменился: он распорядился силой подавить африканскую ересь, изгоняя епископов и конфискуя церковные строения. Из всего тут рассказанного можно сделать вывод, что в этой области политика императора не отличалась решительностью и последовательностью.
Константин оставался в Галлии вплоть до поздней осени 316 г., сначала в Тревире, потом на юге, в Арелате. Там Фауста родила ему сына, который получил имя отца и назывался Константин II, или Младший. Однако он не был первородным сыном, так как несколькими годами раньше уже родился Крисп, чьей матерью была Минервина. Затем император через Северную Италию переехал в балканские провинции и остановился в Сердике. Причиной этого путешествия стала, скорее всего, новая война с Лицинием, в результате которой Константину, вероятно, достались некоторые территории в западной Фракии.
1 марта 317 г. император обнародовал в Сердике новую систему совместного правления. Цезарями провозглашались оба его сына: Крисп, которому было лет двенадцать, и едва достигший нескольких месяцев Константин II, а также малолетний сын Лициния, звавшийся Лицинианом, который уже с декабря 314 г. носил этот титул в отцовских провинциях, но без согласия Константина. Таким образом, при сохранении видимости системы соправления, введенной Диоклетианом, полностью менялась ее суть, так как в основу теперь закладывалось право фамильного наследования трона.
В балканских провинциях Константин оставался целых восемь лет, до лета 324 г., только в 317 г. выехав на несколько месяцев в Северную Италию. Пребывал он со своим двором в основном в Сердике и изредка в Сирмиуме на Саве. Посетил и город, в котором родился, Наиссус, теперешний Ниш. Император укреплял пограничные фортификации, разгромил отряды каких-то варваров, совершавших набеги из-за Дуная, но, прежде всего, активно занимался законотворчеством. Из почти 350 законодательных актов, о которых известно, что они были изданы Константином, почти 150 появились в этот период. Среди них — касающиеся юстиции, имущественного, гражданского, уголовного права, процессуального административного кодекса. Общая их направленность — стремление защитить низшие слои населения от угнетения и произвола высших, хотя при этом социальные различия уважаются. Император не скупился на суровые наказания. К примеру, до сих пор похитители детей приговаривались к каторжным работам в каменоломнях, теперь же, если преступление совершал раб или вольноотпущенник, его бросали на растерзание диким зверям в цирке. Если же виновником оказывался свободный человек, должен был в том же цирке сражаться как гладиатор, но пока не погибнет. Однако можно найти в константиновом законодательстве и относительно гуманные тенденции. Рекомендовалось, в частности, во время следствия не сковывать узников слишком тесными кандалами и не содержать их в застенках, а выводить на свет божий с первыми лучами солнца. Запрещалось также ставить клеймо на лице, ибо сотворено оно «наподобие красы небесной», а всякие знаки велено было выжигать на ногах или руках преступников.
Один из самых интересных эдиктов издан был в 321 г. Им постановлялось: почитаемый день Солнца (venerabilis dies Solis) должен быть освобожден от судебных заседаний и всяких работ городского населения, но деревенские жители могут в этот день свободно заниматься земледелием, ибо часто случается, что именно тогда выпадает самый благоприятный момент для пахоты или посадки виноградной лозы, а посему не следует упускать случая, ниспосланного свыше. В рескрипте же от 21 июля того же года император пояснял, что хоть и кажется неподобающим омрачать почитаемый день Солнца спорами и ссорами в судах, но было бы весьма желательно вершить в этот день благие дела, как то: отпускать на волю рабов или юридически освобождать детей из-под родительской опеки.
Можно без всякого преувеличения констатировать, что приведенный выше эдикт Константина действует и поныне в большинстве стран мира, ведь день Солнца — это попросту воскресенье. Все позднейшие распоряжения, издаваемые в разные эпохи и в разных государствах, являются всего-навсего повторением или переделкой этого закона. Разумеется, цезарь не постановил ничего принципиально нового, а только санкционировал существующее положение вещей. Семидневная неделя распространилась в средиземноморских государствах в имперские времена, не только благодаря евреям, но и из-за популярности астрологии. В ней каждый день посвящается одной из планет, а в античности известны были только семь, включая Солнце и Луну, но без учета Земли. По сей день в романских, а опосредованно и в германских, языках видны следы этих астрологических связей. Достаточно вспомнить французские названия дней недели — lundi, mardi, mercredi, jeudi, vendredi — образованные из латинских выражений: Lunae dies, Martis dies, Mercurii dies, Iovis dies, Veneris dies. Таким образом, приказывая праздновать день Солнца, Константин шел навстречу почитателям этого божества и приверженцам астрологии, а таковыми были тогда почти все, а заодно и христианам, которые совершали свои богослужения в день Солнца, чтобы отличаться от иудеев, а также потому, что именно в этот день воскрес Христос. Все это служит прекрасной иллюстрацией сознательной многовекторности религиозной политики Константина в тот период. Идя навстречу христианам, он делал это таким образом, чтобы не конфликтовать с приверженцами других верований.
Можно привести и другие примеры. В 317 г. император строго запретил прибегать к магии с целью нанести вред здоровью или приворожить любимого, но позволил использовать магию в лечении и виноградарстве. Два года спустя Константин запретил ворожеям и магам посещать частные дома, но разрешил совершать магические ритуалы публично, даже рекомендовал обращаться к жрецам за выяснением смысла посылаемых богами знамений, например, в случае удара молнии в императорский дворец или какое-нибудь государственное здание.
Издавались также прохристианские законы Константина. Один из них позволял передавать судебные дела из светских трибуналов в суды епископов. Возможно, зная бездушие и коррумпированность светской юстиции, цезарь, таким образом, стремился помощь беднейшим слоям населения? Однако на практике столь щедро признаваемые епископским судам права не сдали экзамена, и позднейшие правители, между прочим, примерные христиане, вынуждены были ограничивать духовное правосудие в пользу светского.
