Менорка, меньший из Балеарских островов на западе Средиземного моря, находился во владении Англии с 1763 года. С гаванью Порт-Маон он, в качестве военно-морской базы, имел исключительное стратегическое значение. Потемкин восхищался островом и постоянно затрагивал эту тему. Он расписывал Харрису во всех красках, какой политический резонанс имело бы — по отношению к Франции — выступление русских солдат из порта Маон. Харрис испугался собственной храбрости и охладил Потемкина: он и сам обдумывал эту идею, но еще не получил поддержку своего правительства. Потемкина нельзя было остановить: «Такое приобретение стало бы колонной имперской славы на море», и ему бы удалось убедить императрицу в такой постановке вопроса. Он просил Харриса: «Убедите ваших министров, чтобы они передали нам остров, и мы добьемся для вас мира и заключим с вами тесный и длительный союз».
Харрис должен был действовать. Так страстно ожидаемый союз казался близким. Он потребовал от своего правительства решения и вскоре получил из Лондона письмо, датированное 20 января 1781 года. Письмо министра иностранных дел без всяких формальностей говорило о сути: «Князь Потемкин выразил взгляды своей императрицы, в действительности, на большую цель, которую мы старались достигнуть и которая является сверх актуальной для нас». Тот, кто представляет такой шанс, должен иметь основания, одобренные общественностью. Передача была бы «решающим доказательством дружбы» и залогом «вечного союза».
Если бы Англия передала остров России, это было бы жертвой. Каждая жертва имеет свою цену: «Князь Потемкин видел сразу многие преимущества, которые бы имела Россия при такой сделке, но он довольствовался очень неопределенными и общими словами относительно обязательств, которые императрица готова принять по отношению к нашей стране». Король Георг III, конечно, доверял своей сестре-императрице. Поэтому министру иностранных дел были предоставлены полномочия сообщить те условия, при которых Британия была готова к столь большой жертве.
Императрица Екатерина II должна была на основании Парижского мира между Великобританией и Португалией и соответственно Францией и Испанией от января 1763 года заключить мир с Англией, Францией и Испанией. Изменение договора 1763 года подтверждало право Англии на ее колониальные владения. Франция должна была освободить Род-Айленд и все другие британские североамериканские колонии. Любые переговоры с североамериканскими повстанцами должны быть исключены, Россия должна воздерживаться от посредничества: «Если императрица России хочет восстановить мир таким способом… то король уступит Ее Императорскому Величеству и российской короне остров Менорку. Переуступка состоится сразу после того, как только будут подписаны проекты вышеуказанных мирных договоров. Длительный оборонительный союз между Великобританией и Россией, который в тексте договора предполагает переуступку Менорки, будет подписан в тот же день, что и выше упомянутые проекты договоров».
Это была только первая часть обязательств, которая должна была принять на себя Россия. Англия объявляла, что передача будет проходить в соответствии с международно-правовой процедурой, но реальные обязательства по передаче могли быть приняты сразу. По многим основаниям, передача должна была оставаться конфиденциальной, и, кроме того, Россия должна была выполнить следующие условия: все находящиеся на острове военные сооружения должны быть выкуплены Россией, гавань должна оставаться открытой для всех британских военных, каперских и торговых кораблей. Российский военный Средиземноморский флот должен сразу взять на себя оборону острова, пока еще находящегося во владении Англии. Инструкция заканчивалась словами, содержащими определенный сарказм: «Скоро станет ясно, правильно ли понимает Потемкин намерения Ее Императорского Величества». Посланнику подтвердили, что он должен решить трудную задачу, но «при успешном решении этой задачи вас ждет великая слава».
Харрис с усердием принялся за работу. Он снова и снова вел переговоры с князем Потемкиным. Он охотно общался с императрицей. Но Екатерина относилась к предложению с опаской. Харрис, поддерживаемый Потемкиным, искал причины в разногласиях в партии Панина, во влиянии Иосифа II, который с недоверием относился к русско-английскому союзу. Так, во всяком случае, представлял это Харрис в конце 1780 года. Потемкин многократно повторял, что его влияние на внешнюю политику императрицы очень незначительное: «Иногда, когда я с ней говорю по внешнеполитическим вопросам, она не удостаивает меня ответом и на другие вопросы отвечает раздраженно и недовольным тоном».
Потемкин вел сложную игру в покер. Конечно, он достиг своей цели и радостно сообщил об этом Харрису. Потемкин знал, что императрица отказалась от союза с Англией. Англичанин получил исчерпывающие указания о поведении с императрицей, которые могли ввести его в заблуждение. Он должен был быть откровенным и честным, не ставить под сомнение вооруженный нейтралитет, а в основном льстить: «Вы льстите ей в том, кем она будет, а не кем она есть». Слова Потемкина: «Она ждет, чтобы ее хвалили и делали комплименты. Предоставьте ей это, и она предоставит Вам в распоряжение всю мощь ее империи» — чистая дипломатическая демагогия. Екатерина жестко придерживалась точки зрения ни в коем случае не вмешиваться во внутренние или внешние дела Англии. Кроме того, как бы симпатичны ни были англичане, было достаточно поводов жаловаться на их поведение относительно России. Предложение о передаче Менорки России императрица отвергла. Из замечаний Потемкина мы знаем, что к отказу ее побудили жесткие условия англичан.
Существовал только один путь к союзу, столь желанному Англией: уважение русской политики вооруженного нейтралитета. Харрис понимал это и требовал от своего правительства беспрепятственно пропускать русские корабли. Лондон отказался от этого. Русско-английский союз, которому Потемкин посвятил много времени и сил, не состоялся. Причинами являлись не недостатки в переговорах или субъективные настроения Потемкина. Политика вооруженного нейтралитета, восточный вопрос и англо-французско-испанская война, а также колониальная война в Америке представляли противоречивые интересы.
Не только Потемкин стремился влиять на переговоры согласно русским восточным целям. Также английский посредник получил из Лондона указание, «втайне возражать, но внешне идти на уступки Екатерине». Союз с Австрией против Турции был для Екатерины приоритетнее, и она действовала в соответствии с этим. Потемкин, который не хотел прерывать контакты с Англией, рекомендовал Харрису искать путь через Австрию. Но и эти усилия не принесли ощутимого результата.
Хотя личные отношения Потемкина и Харриса в последующие месяцы не теряли сердечности и доверия, они постепенно ослабевали. При взлетах и падениях чувств Екатерины и Потемкина и при подготовке аннексии Крыма русско-английские отношения отошли на задний план.
Было бы неправильным роль Потемкина во внешней политике России определять русско-английскими или русско-австрийскими отношениями. Он часто повторял, что его влияние на внешнюю политику незначительно. Потемкин смешивал здесь ложь и правду. Потемкин не обладал монополией во внешнеполитических отношениях России. В отношениях с Никитой Паниным были постоянные взлеты и падения. Потемкин был вынужден считаться с существованием противоположных друг другу сторон и с субъективными пожеланиями императрицы.
