Совет при Высочайшем дворе, опираясь на перспективный план, представленный самим Потемкиным, подтвердил наступательный образ действия на своем заседании от 6 сентября, Потемкин должен был «организовать осаду Очакова и обосноваться в области между Бугом и Днестром». Политическая ситуация требовала: «Если Господь предоставит нам быструю победу над этой крепостью, то операции должны распространяться до Аккермана, чтобы русская граница простиралась до Днестра и включала Аккерман». Потемкин поддерживал эти цели. Но их осуществление оказалось слишком трудным и требовало значительного времени.
Один из курьезов истории состоит в том, что долгожданные и запланированные акции начинаются в конечном счете неожиданно для их создателя. Потемкин не явился исключением. Фактическое нападение турок осенью 1787 года захватило врасплох генерала-фельдмаршала. Укрепление линии фронта между Бугом и Кинбурном он мог закончить только весной 1788 года, а маневр сковывался действиями крупных турецких соединений. Вторая турецкая цель наступления — берег Крыма — был защищен с русской стороны очень слабо. Только военный порт Севастополя располагал средствами для защиты расположенного там боеспособного военно-морского флота.
31 августа 1787 года Потемкин выпустил эскадры Черноморского флота Севастополя в море. В то время как он продолжал концентрировать войска на линии между Бугом и Кинбурном, флот мог начать наступательные действия. В этом духе звучали указания адмиралам Мордвинову и Войновичу: «Я подтверждаю Вам, что все линейные корабли и фрегаты нужно собрать и что Вы должны побеспокоиться, чтобы были выполнены действия, которые требуют смелости и мужества как от Вас, так и от Ваших подчиненных. Даже если всех ждет смерть, Вы должны проявить бесстрашие при нападении и уничтожении врага. Объявите это все Вашим офицерам. Если увидите турецкий флот, действуйте так, как если бы это являлось вашей последней битвой». 24 августа 1787 года Потемкин писал генералу-фельдмаршалу Петру Румянцеву: «После поступления первых сообщений о нарушении мира я сразу приказал Черноморскому флоту выходить из Севастополя в море, чтобы он искал врага всюду, не думая ни о чем, кроме как о победе или смерти».
Флот оставался решающей силой России во время первого периода войны. С этой точки зрения кажется логичным, что Потемкин требовал от адмиралов особенно тщательно продуманных и точных планов операций. Мордвинов разрабатывал планы нападения на Босфор, на Варну, Сунчук-Кале и Очаков, т. е. военные цели, которые включали всю территорию Черного моря. Потемкин находился в то время в своей штаб-квартире в Кременчуге. Он наблюдал за действиями Мордвинова с критической сдержанностью. Тем не менее в данном случае политическая дальновидность адмирала воодушевляла его, и он подтверждал это 26 августа 1787 года: «Нет политических причин, которые бы препятствовали разбить турков. Севастопольский флот нужно выводить вскоре в море. Какую славу принесет успешно выполненное мероприятие! Вам оказана честь, побеспокоить султана в его серали. Князь согласен с Вашим планом. Кажется, что турецкая морская мощь не так страшна…» Хотя адмиралы при реорганизации и обновлении русских вооруженных сил вызвали ярость генерал-губернатора, он доверял им флот — прежде всего, как самый важный залог для долгожданной победы. Кому другому он мог поручить командование морскими силами?
Кроме того, опыт военной истории показывает, что кадровые политические решения зависят от многих факторов, связанных с политической ситуацией при дворе. Потемкин тоже должен был принимать во внимание мнение придворных группировок. Он не мог позволить себе рискованных шагов, как делал это Суворов. И наконец, бессильная капитуляция перед бюрократией еще не значила неудач на поле сражений. У Потемкина не было другого выбора, кроме Мордвинова и Войновича.
Черное море превращалось временно в основной театр военных действий, но Потемкин придерживался убеждения, что для такой континентальной державы, как Россия, главными остаются военные действия на суше. По этой причине он неутомимо продолжал во время войны реформирование армии на основе своих собственных представлений. Он реорганизовал существующие подразделения, создавал новые части и заботился обо всех вопросах снабжения: вооружении, боеприпасах, снаряжении и продовольствии. Основная забота уделялась личному составу. Потемкин приказал, например, призывать в армию священнослужителей, которые не имели штатной должности, «чтобы они не были бесполезными для общества». Теперь также и провинциальные чиновники, которые праздно проводили время в столице, вынуждены были надеть военную форму. Если местный администратор препятствовал молодежи идти под знамена казаков, он сам должен был вступать в их подразделения. Действия Потемкина имели успех: подразделения казаков, которые состояли в большинстве своем из старообрядцев, превращались в боеспособные и внушающие страх формирования.
Но тем не менее в армии продолжали страдать от волокиты, низкопоклонства и коррупции. Потемкин преодолевал эти негативные явления с более или менее переменным успехом. Еще более трудным было преодолеть недоверие офицерского корпуса. Даже Румянцев высказывался по отношению к Потемкину откровенно: «Я подтверждаю Вам, мой благодетель, что я не так боюсь изменений или новшеств, а того, что у меня не будет достаточно сноровки для этого и я не сумею достичь успехов». Старый офицерский корпус не доверял возмутителю спокойствия, и он не скрывал своего презрения к его действиям. Война свела их вместе, хотели они того или нет, и от всех требовалась кропотливая повседневная работа, в том числе и от Потемкина.
В этом отношении участь Екатеринославского корпуса служит наглядным примером разнообразных беспорядков. Корпус был создан весной 1787 года. Прекрасное подразделение предназначалось для подготовки к войне с Турцией и для большой поездки Екатерины на юг страны. Для формирования корпуса выбирали армейского офицера, которому при успешном исполнении служебных обязанностей присваивалось звание генерал-майора. Потемкин спрашивал кандидата о том, готов ли тот отличиться с заданием. Он отвечал согласием и приступал решительно и бодро к работе. Однако до начала войны в августе 1787 года он выполнял обязанности не должным образом, и Потемкин в ноябре передал командование корпусом Суворову. Потемкин инспектировал солдат в Херсоне и пришел к удручающему выводу: «В Херсоне неразбериха, и полки в плачевном состоянии. Я прибыл, чтобы провести инспектирование и ревизию. Екатеринославский полк используется не по назначению. Полно молодых людей, которых нужно тренировать».
До марта 1788 года корпус под командованием Суворова набирал силу. Но в нем был очень высокий процент больных солдат. Очевидно, проблемы не могли быть решены, и корпус постигла участь неукомплектованных подразделений: он был расформирован, а солдаты должны были восполнить потери в других частях. При этом необученные новобранцы могли быть посланы в сухопутные войска и на флот. В мае 1789 года корпус снова был восстановлен. Новые рекруты получили предварительную подготовку на Буге, чтобы интегрироваться в регулярные войсковые соединения.
В регулярной армии, а также в казачьих территориальных формированиях имелось много подразделений, которых постигла похожая участь: в силу сложных объективных и субъективных предпосылок их формировали, обучали, посылали в бой, расформировывали и снова формировали. Постоянные изменения структуры принадлежали, очевидно, к стилю ведения войны. При этом никакая мелочь не ускользала от глаза Потемкина. Он заботился обо всем и решал основные задачи по охране колонизированной страны и по ведению войны с Турцией. Сколько проблем было только в бесперебойном снабжении подразделений продуктами питания! Проблема заботы о благе и образовании солдат в интересах основной цели была очень нелегким делом для генерала-губернатора и главнокомандующего. Эта забота забирала много сил и нервов и наталкивалась на сопротивление.
