28
– Стало быть, ты познакомилась с Эмбер? – спросила доктор Маршалл после того, как я подробно пересказала ей свой первый школьный день.
Я кивнула, сложив руки на коленях и откинувшись на мягкую спинку кресла. Это была наша первая встреча у нее в основном кабинете. Сеанс отличался от тех, что проходили у меня в больничной палате. Он казался более официальным.
– Она оказалась не такой.
– Не такой, как ты ожидала?
Я снова кивнула.
– Представляю. В голове у тебя сформировалась Эмбер, которую ты знала. Та Эмбер могла оказаться хоть фиолетовой, реши твой мозг раскрасить ее таким образом. Вспомни, Джейкоб ведь тоже оказался не таким, – сказала она, заметив мой взгляд.
– Знаю, – отозвалась я, приподнимаясь. Я была как на иголках и не могла усидеть на месте. И так весь день сидела. Я бродила по ее кабинету, разглядывая многочисленные сертификаты в рамках и таблички. Стена представляла собой впечатляющее резюме. Меня это ободряло. По крайней мере, доктор Маршалл, похоже, знала свое дело. Если кто и мог починить «психа» у меня в голове, то это она.
– Просто все так непривычно и трудно, – признала я, возвращаясь к своему месту. – Неловко получилось. Нам и впрямь оказалось нечего сказать друг другу. Полагаю, трудно придумать осмысленную тему для разговора спустя десять лет.
Она кивнула.
– Понимаю, такое ощущение возникает. Я первая готова признать, что жизнь и в нормальных условиях нелегка. К сожалению, обстоятельства, в которых ты оказалась, далеки от нормальных. Ты проникла в общество, совершенно для тебя новое. Некоторые люди могут вести себя жестоко. Они не понимают, через что ты прошла, но такова жизнь по природе своей.
– Меня считают чокнутой, – сказала я громче, чем намеревалась.
– Мия, ты не чокнутая.
Я пожала плечами и плюхнулась на свое место.
– Может, и нет. Я чувствую себя чокнутой.
– Мия, ты юная леди, которой пришлось пережить кошмарный опыт. Тебе потребуется время, чтобы найти свое место в жизни. Никто не ждет, что ты рванешь с места в карьер. Тебе надо адаптироваться к культуре вокруг тебя. Молодые люди в школе быстро тебя узнают. Люди боятся неизвестного. Когда они познакомятся поближе, то обнаружат, какая ты замечательная. Не позволяй своему прошлому определять твое настоящее. Джуди лишила тебя возможности социализации. Теперь же пора стряхнуть с себя ее гнетущее влияние раз и навсегда.
Я нервно заерзала в кресле. Доктор Маршалл не говорила бы всех этих добрых слов про меня, знай она всю историю. Все с таким рвением расписывали недостатки Джуди, но как насчет меня? Как насчет моих проступков? Знай они все подробности, не торопились бы так распинать ее. Будь я такой храброй, какой меня все считали, я бы рассказала правду и приняла наказание, в точности как делала с Джуди.
Я послушно отвечала на все вопросы доктора Маршалл о школе. Она все твердила тот же совет, мол, надо потерпеть. Я ей не верила. Школа оказалась вовсе не такой, какой я ее всегда воображала. В фантазиях она стала убежищем, но в реальности и близко не напоминала его.
Сеанс закончился на том, что доктор Маршалл дала мне домашнее задание. Она хотела, чтобы я улыбалась тем, кто про меня шептался. Улыбаться? Может, это она тут сумасшедшая. Невыполнимая задача. Я кивала, как марионетка, но в жизни об улыбке и подумать не смогу.
Выйдя из кабинета, я достала из сумки телефон и набрала сообщение маме.
Ее ответ пришел почти мгновенно, она обещала забрать меня через двадцать минут. У нее явно не было тех же проблем с набором сообщений, что у меня.
Я решила прогуляться из крыла, где располагался кабинет доктора Маршалл, в ту часть больницы, где провела почти месяц. Прогулка по знакомым коридорам дарила спокойствие. Я скучала по этому месту. Пока я шла в свое старое крыло, знакомые медсестры улыбались. Я нарушала слово, но ничего не могла с собой поделать. Я знала, что обещала Стрелку держаться подальше отсюда. Это единственное, о чем он меня просил, но я не могла не проведать его. Ноги гнали меня по коридору так, словно сзади подталкивала невидимая рука.
– Мия, как твои дела? – спросила Памела, моя любимая медсестра, заключая в крепкие объятия.
– Хорошо. Хотя я скучаю по этому месту.
Она закатила глаза.
– Шутишь. Никто никогда не должен скучать по этому месту. Что ты здесь делаешь?
– У меня была встреча с доктором Маршалл, и я решила навестить С… – я осеклась. Что если Стрелок сообщил всем, что не хочет меня видеть? В своем требовании он был тверд и имел основания полагать, что я уважу его, – …всех, – поправилась я.
– И молодец, милая. Как приятно тебя повидать, – сказала она и обняла меня еще раз, прежде чем двинуться дальше по коридору.
По дороге я поболтала еще с несколькими сестрами, избегая упоминания о настоящей причине визита.
В коридоре возле палаты Стрелка было пусто, но я все равно помедлила возле приоткрытой двери. Надеюсь, он не очень рассердится. Чтобы не успеть струсить, я толкнула дверь – и с разочарованием обнаружила, что его там нет. По комнате были разбросаны кое-какие его вещи, включая надорванный пакетик с «ризками». Я улыбнулась, прикидывая, подумает ли он на меня, если я возьму последнюю конфетку. Кто оценил бы такую шутку, так это Стрелок. Подумала, не подождать ли его, дабы устроить ему сюрприз, но в сумке зазвонил телефон. Мама ждала меня возле кабинета доктора Маршалл. Придется сюрпризу подождать до моего следующего сеанса. Я лишь надеялась, что Памела и другие сестры не проболтаются Стрелку о моем визите. Может, добравшись до дому, я наберусь смелости и позвоню ему, хотя предпочла бы, чтобы он сделал первый шаг и сам позвонил мне.
Я прошла мимо кабинета доктора Маршалл и заметила маму в машине снаружи. При виде меня у нее на лице отразилась озабоченность.
– Как прошел сеанс? – спросила она.
– Хорошо, – ответила я, глядя в окно и сражаясь с разочарованием от несостоявшейся встречи со Стрелком.
Хорошо было бы поговорить с ним, хотя я не могла отделаться от ощущения, что его отсутствие – своего рода знак.
– Она про школу спрашивала? – аккуратно поинтересовалась мама.
Я кивнула, и она вздохнула. Забрав меня после уроков, мама сразу же засыпала меня вопросами о том, как прошел день. Не зная, как выразить свои чувства, не задев ее, я последовала примеру своей новой подруги Кэти и отвечала односложно. Я понимала, что мама разочарована тем, что я не открыта с ней, но лучше разочарование, чем боль.
Наконец мама отступилась, и я ощутила укол сожаления. Мне хотелось все ей рассказать. Выплеснуть все мерзкие подробности, но я не могла рисковать. Она либо возненавидит меня, либо просто захочет сбагрить. Оно того не стоило. Скоро она перестанет спрашивать.
Когда мама спустя десять минут въехала во двор, Джейкоб вылезал из машины с коробками пиццы в руках. Открылась пассажирская дверь, и наружу шагнула знакомая фигура. Накануне вечером я едва перемолвилась с ним словом и даже не поблагодарила как следует за помощь в бассейне.
