Этот урод снова явился. С тех пор, как мы определились с моей ролью, Виктор (так его звали), все свободное время проводил со мной. Иногда мне казалось, что он помешался на мне. Особенно отчетливо это просматривалось, когда дело доходило до постели. Он мог часами со мной играть, нашептывая отвратительные грязные словечки на ухо. Он был неутомим, для своего возраста, и я ненавидел каждую минуту, проведенную с ним. А еще он маниакально настойчиво добивался моего отклика, что было большой проблемой, потому что его действия и он сам меня абсолютно и совершенно не возбуждали. Я просто отключался на все время его визита. Это был не я. Это был Алан.
23 февраля 1999
Он явился отвратительно пьяный, в компании таких же поддатых друзей.
- Иди к папочке, маленький. Ну же, малыш… Давай, сделай мне хорошо.
Не знаю, почему, но в тот момент я воспротивился. Все во мне встало на дыбы от одной только идеи секса на глазах у посторонних людей. Я знал, что понесу наказание, но и добровольно согласиться на это не мог. Он разозлился. Очень… Ударил меня по лицу наотмашь, а потом последовал ад… Их трое, разгоряченных, не знающих ни в чем отказа мужиков, и я… Наверное, я сломался тогда. Потому что в один момент сдался и перестал бороться. Я не хотел боли. Лучше так… добровольно. Возможно, удастся избежать серьезных повреждений.
Именно тогда, перекрывая боль и все другие ощущения, во мне возникла новая сумасшедшая потребность – потребность мести.
2 июня 1999
Я больше не противился никому и ничему. Даже когда он стал подкладывать меня под своих дружков, с целью выведать какие-то секреты, или снять компромат. Я послушно делал то, что мне велели. Своим безупречным поведением я заслужил право выходить из дома. Недалеко – в сад, но даже эта уступка была поистине грандиозной. А еще мне подарили чудо из чудес - компьютер, и я смог вернуться к учебе. Быть хорошим мальчиком – не так уж и плохо.
3 мая 2000
Он опять трахал меня с дружками. Но в этот раз его жестокость была мне только на руку. За два года я сумел стать его наваждением. Он окончательно свихнулся на мне, а это давало неплохое преимущество. Я научился им манипулировать. Нечасто, иначе бы он все понял… И вот теперь, надув губы, я делал вид, что очень обижен.
- Ну, прости меня, маленький. Ну что мне сделать, чтобы ты меня простил? – шептал он, поглаживая меня между ног.
- Я хочу пойти учиться. Мне надоело сидеть в четырех стенах.
- Зачем тебе это, Аланчик? Ну, что за глупости…
- Я бы мог жить в городе, поближе к тебе… Мы бы сняли квартиру, и тебе бы не пришлось каждый раз ездить ко мне за сотню километров… Я же никуда не собираюсь убегать, Витя…
Он задумался. Расстегнул ширинку, извлекая плоть:
- Покажи папочке, какой ты хороший, послушный мальчик, и я обещаю подумать…
Света закрыла блокнот и встала из-за стола. Сил продолжать чтение не было. Ее переполняли боль и скорбь, и еще миллиарды других эмоций, которые ей нужно было взять под контроль. До подъёма оставалось каких-то три часа, а завтра - суточное дежурство…
Впервые за долгие годы она нарушила привычный утренний ритуал, и не позавтракала. Даже с постели встала с трудом, превозмогая непонятно откуда взявшуюся лень. На работу идти не хотелось совершенно. Но с другой стороны, Свете очень хотелось увидеть мужчину. Убедиться, что с ним все в порядке. Он, как никто другой, заслужил нормальную жизнь. Полноценную жизнь здорового человека. И если изменить прошлое женщине было не под силу, то вернуть ему здоровье она вполне могла. Нужно сосредоточиться на этом.
После обхода и небольшой планерки у главного врача, Света поймала Савельева и ненавязчиво так поинтересовалась состоянием безымянного (Аланом называть мужчину у нее язык не поворачивался).
- Да бодряком он, Свет. Что с ним будет? Я его сегодня тебе верну, нечего у меня койку понапрасну занимать.
- Давай. У меня как раз освободилось местечко во второй. Как думаешь, уже можно переходить на зондовое питание?
- Почему нет? Трое суток прошло.
Света кивнула и поспешила к себе. На одиннадцать была назначена плановая операция.
Остаток дня прошел в штатном режиме, что не могло не радовать. Пациенты, озабоченные родные, кишки и кровища… М-да. Ближе к вечеру немного освободилась.
- Тань, а нашего безымянного спустили из реанимации?
- Еще в обед, Светлана Юриевна. Вячеслав Георгиевич под вашу ответственность сбагрил.
Света кивнула и неторопливо вошла в палату. Эта была трехместной, для тяжелых. К ней же примыкал небольшой туалет. Койка безымянного находилась возле окна, Света тихонько подошла поближе. Будто бы почувствовав ее приближение, пациент открыл глаза.
- Ну, как вы? – поинтересовалась женщина.
- Жить буду.
- Да уж постарайтесь, пожалуйста, – прошептала Моль, прикасаясь ладонью ко лбу.
- Когда меня выпишут?
- Выпишут? – изумилась Света. - Не скоро. У тебя очень тяжелая травма печени. Еле собрала…
- Меня оперировали вы?
- Угу… - протянула Моль и деловито продолжила. - Сегодня попробуем перевести тебя на энтеральное питание.
- Это как? – концентрируясь из последних сил, просипел мужчина.
- Питание через зонд. При таких повреждениях, как у тебя, нарушается нормальное функционирование тонкой кишки, реабилитация которой занимает в среднем семь - десять дней. А питание через зонд способствует адаптации органов желудочно-кишечного тракта к пищевым нагрузкам.
- Я хочу, чтобы меня выписали.
- Обязательно, когда ты поправишься.
- Я хочу, чтобы меня выписали немедленно.
Света разозлилась:
- Твое право. Но если это случится, ты сдохнешь через несколько часов. Ну, как перспективка? Выписку оформлять?
- А ты милашка, – уже засыпая, прошептал красавчик.
- Да уж, какая есть.
Света вышла из палаты, дала указания подчиненным и побрела к себе в кабинет. Может быть, удастся немного поспать…
Глава 5
- Светлана Юриевна…
- А? Что? – Света подхватилась с дивана, на котором недавно задремала.
- Там этот наш, безымянный, от зонда отказывается. Совсем планочный, всех девочек разогнал.
Девочками, по всей видимости, были пятидесятилетняя Татьяна Леонтьевна и семидесятилетняя Спиридоновна – дежурящие на этаже медсестра и санитарка. Света села на диване, потирая устало глаза. Вот же… Гад.
- Что здесь происходит? – сердито поинтересовалась Моль, заходя в палату.
