Мать обнаружила, что беременна, за неделю до окончания средней школы Миссии. Не знаю, можно ли это назвать вынужденным браком, но, будучи добрыми католиками, они вряд ли имели другой выбор. Мама и папа закончили школу и попали сразу во взрослую жизнь. Моя сестра Tea появилась на свет через одиннадцать месяцев после меня (ирландские близнецы, как нас называли в нашем районе). Поэтому меня назвали в честь места, подарившего моим родителям, возможно, единственные за всю жизнь мгновения беззаботного счастья. Сэнсом, со своими поблекшими голубыми глазами и ободком медных волос на лысой голове, смотрел так, словно понимал эту историю, — возможно, и с ним случилось нечто подобное.
— Право же, это славно — местная девушка. Я-то родом из Норт-Бич, — сказал он, имея в виду итальянский район к северу от даунтауна. — В школе я себя чувствовал здорово не в своей тарелке. — Он показал на остаток волос, в юности наверняка бывших рыжими, как морковка. Легко представить, как сильно он выделялся среди темноволосых одноклассников. — Ну, пожалуй, стоит перейти к делу.
Казалось, что он об этом сожалеет. Я догадалась, что светская беседа — видимо, часть допроса и нужна для того, чтобы человек почувствовал себя спокойно, а уж потом отвечал на настоящие вопросы. Впрочем, это сработало. Я в самом деле ощутила неожиданный дух товарищества с этим копом.
Он вытащил блокнот и шариковую ручку, бессознательно лизнул ее кончик и поднес к бумаге. Потом потянулся и включил внутренний свет в машине.
— Откуда вы знаете покойную, мисс Уэстон?
— Мы вместе работали в «Дэлл, Витч и Уорг». Это рекламное агентство.
— Вы работали непосредственно с мисс Уэстон?
— Она моя начальница. Я — ассистент консультанта по рекламе, а она консультант. — Сказав это, я поняла, что говорю о Люси в настоящем времени.
Сэнсом кивнул и записал что-то в блокнот.
— Когда вы в последний раз видели мисс Уэстон живой?
— В пятницу, на работе. Но на кофейном столике лежит развернутая воскресная газета. А ее соседка, Ида, забирала остальные ее газеты. Наверное, это означает, что она умерла в воскресенье?
— Не хотите пойти работать в полицию, мисс Маккафри? — снисходительно улыбнулся Сэнсом. — Отличная смекалка, но я бы сказал, что мисс Уэстон пролежала у себя на кровати всего день или около того. Конечно, я не коронер, но занимаюсь этим делом уже двадцать два года.
— Что вы имеете в виду? И откуда вы это знаете?
Внезапно Сэнсом уставился на ноготь большого пальца своей левой руки, а не на меня.
— Сколько времени вы провели в доме до того, как обнаружили мисс Уэстон?
— Может, минут двадцать.
Он молча смотрел на меня, как мне показалось, целую вечность, и я занервничала. Возможно, этого он и добивался.
— Вы двое дружили, мисс Маккафри?
— Нет, не особенно. Думаю, нас можно назвать коллегами. — Я помолчала и подумала. — По-моему, у Люси вообще не было друзей. И семьи тоже, за исключением сестры в Сент-Луисе. У отдела кадров возникли сложности в попытках найти кого-нибудь, когда Люси не пришла на работу в понедельник.
Сэнсом записал мой ответ.
— А зачем вы пришли сюда сегодня?
— Чтобы забрать кое-какие бумаги, которые она унесла из офиса. Иллюстрации. — Я не стала упоминать, что хотела облегчить чувство вины.
— Ага. Кто-нибудь знал, что вы сюда пойдете?
— Да, я сказала Уэбу Нортрапу из креативного отдела. Он сообщил мне, где найти ключ. Он когда-то поливал цветы Люси.
Пора было рассказать Сэнсому про Леса. Я чувствовала себя ужасно, но врать полиции не собиралась.
— Когда я была в доме, пришел еще один человек. Лес Бэнкс, художник-график из «ДВУ». Насколько я понимаю, Люси с ним встречалась. Для меня это оказалось новостью, он только сейчас мне об этом сказал. Появился он через несколько минут после меня. Сказал, пришел убедиться, что со мной все в порядке.
— Убедиться» что с вами все в порядке?
— Да. Он был потрясен, когда мы нашли… гм… тело. Но забрал из дома кое-какие вещи — свои рубашки и еще что-то, чтобы вы не догадались, что он с ней встречался. Сказал, что вы не поймете.
Сэнсом никак не дал мне понять, что он об этом думает. Просто спокойно кивнул и спросил:
— Говорил он еще что-нибудь? Может, они с мисс Уэстон поссорились?
— Да, он сказал, что они поссорились в пятницу вечером. Она сказала ему, что больше не хочет его видеть, что у нее новый бойфренд. Он думал, она поэтому и не приходила на работу — не хотела с ним встретиться.
Сэнсом писал. Ручка полностью исчезла в его огромной руке.
— Мисс Маккафри, не знаете ли вы, конфликтовала ли мисс Уэстон еще с кем-нибудь на работе?
Я опять помолчала.
— Сегодня до меня действительно дошли слухи, что она, возможно, конфликтовала со второй ассистенткой, Кимберли Беннет. Но это всего лишь слухи.
— Кто вам это рассказал?
— Лакшми Рой.
— Можете сказать имя по буквам?
Закончив, Сэнсом протянул мне визитную карточку с маленьким тисненым золотым щитом на ней.
— Что ж, спасибо вам большое, мисс Маккафри. Думаю, у нас еще возникнут к вам вопросы завтра или послезавтра. Похоже, вы угодили в самую гущу событий. Кстати, лучше бы вам не упоминать при коллегах, что Люси встречалась с Лесом. Раз это происходило тайно, мы бы предпочли сами выяснить, кто об этом знал, а кто нет.
Он выбрался из машины, обошел ее и открыл мне дверцу.
Но я не могла уйти, не задав один вопрос.
— Гм… инспектор Сэнсом, вы хотя бы примерно представляете, что случилось с Люси? Как она… — Я не смогла заставить себя произнести слово «умерла».
Лицо Сэнсома превратилось в маску профессиональной безучастности.
— Это будет известно только после вскрытия. Придется некоторое время подождать.
Я ехала в своей машине домой и думала о том, что ни слова не сказала полиции об одном факте — о «настоящем вампире», о котором Люси говорила Лесу. Я убеждала себя, что просто забыла, что приеду домой и позвоню инспектору Сэнсому… И только много позже поняла, что уже тогда пыталась уберечь Эрика.
Вернулась я от Люси очень поздно. Время ужина давно прошло, но есть я не хотела, зато чувствовала себя грязной, уставшей и несчастной. Приняв душ, я надела пижаму, убеждая себя, что не собираюсь сегодня вечером встречаться с Эриком. Легла в постель и уснула, но ровно в 9.30 мои глаза распахнулись и больше закрываться не пожелали. Я лежала неподвижно, прислушиваясь к электрическому жужжанию будильника в тишине комнаты. Со мной случилось что-то ужасное. Мне хотелось забраться к кому-нибудь на колени, хотелось, чтобы меня обняли и сказали, что все будет хорошо, что я в безопасности. Не в первый раз в своей жизни я лежала в постели, мучаясь глубиной собственного одиночества, но впервые в темноте появился чей-то образ, кто-то, чьи руки могли защитить меня от всего на свете.
