Судя по адресу, Николай жил в большом многоквартирном доме на углу Шестнадцатой и Эрреро, в серой трехэтажной крепости с решетками безопасности на всех въездах и окнах первого этажа. Я нажала на звонок, зуммер зажужжал. Я толкнула металлическую решетку, поднялась на три пролета по скрипучей деревянной лестнице и оказалась перед номером двенадцать.
Высокий худой человек открыл дверь на мой стук. Грива черных волос до плеч обрамляла очень белое Лицо с черными бровями и черной бородкой. На нем были черные кожаные брюки, черные сапоги и белая пиратская рубашка с рюшами. Мне показалось, что ему давно за сорок.
Он пожал мне руку холодной влажной ладонью.
— Я Николай Блалок, а вы, должно быть, Анджела. — Он прищурился, будто плохо видел. — Проходите в салон.
Войдя в его «салон», я не удержалась и ахнула. Обычно викторианские квартиры лишь смутно напоминают то, как они выглядели при жизни королевы, но в квартире Николая мне показалось, что я попала в машину времени. Каждый дюйм стен и потолка был задрапирован, или раскрашен, или покрыт узорными цветочными рисунками, причем один накладывался на другой так, что начинала кружиться голова. Маленькая комната была заставлена лучшей мебелью с позолотой и шелковой обивкой! У него имелся даже кабинетный рояль с наброшенной на него шелковой тканью. Столики украшали хрустальные статуэтки, табакерки, миниатюры в шелковых рамках. Кроме того, у него было еще множество птичьих чучел, одни прикрытые стеклянными колпаками, другие на стенах и несколько в бамбуковых клетках. При взгляде на птиц мне стало жутковато — они словно уставились на меня своими стеклянными глазками. Для довершения эффекта комната освещалась мерцающими газовыми лампами. Дав мне время, чтобы привыкнуть к обстановке, Николай усадил меня на одно из кресел с высокими спинками.
— Анджела, вы выглядите не совсем здоровой. Позвольте предложить вам что-нибудь выпить? Мо быть, бокал вина?
От того, что он называл меня «Анджела», я почувствовала себя неуютно — это здорово напоминало мне Эрика.
— Да, я выпью вина, с удовольствием.
Он прошел в задрапированную арку, через несколько минут вернулся с двумя бокалами в форме тюльпанов, устроился на диване напротив меня и сделал глоток красного вина. Где-то в квартире несколько раз пробили напольные часы.
Николай откинулся на спинку дивана, оглаживая свою бородку. Свеча отбрасывала на его лицо отблески. Он выглядел как Зигмунд Фрейд в аду.
— Расскажите, с чем вам пришлось столкнуться.
Откуда начать, что именно рассказывать, сколько ему доверить? Если я рассчитываю хоть на какую-то помощь, нужно рассказать хотя бы часть правды.
— Моя начальница Люси Уэстон умерла. И больше всего это похоже на то, что ее убил вампир — или кто-то, кто хотел, чтобы это выглядело так. Полиция разыскивает Леса Бэнкса, ее бойфренда. Он-то и назвал мне ваше имя. Лес утверждает, что он этого не делал, что Люси убил настоящий вампир, причем имеет в виду человека, с которым я… гм… встречаюсь. — Я потерла глаза. От этих объяснений у меня начинала болеть голова. — Этот человек, с которым я встречаюсь… он рассказал мне кое-что, чему очень трудно поверить.
— И то, что происходите вами, невозможно объяснить естественными причинами.
Вздрогнув, я наклонилась вперед, чтобы лучше видеть Николая.
— Да, это верно.
— У вас появились необычные симптомы. Тошнота, головная боль, стремление к темноте. Потеря аппетита. Вы слышите голоса.
— Да, это верно, — едва слышно шепнула я.
Николай продолжал поглаживать бородку, говоря успокаивающим монотонным голосом, словно хотел меня загипнотизировать.
— Этот мужчина приходит к вам только по ночам. У вас с ним происходят… назовем это физическими контактами… которые вас пугают, но одновременно… — Он сделал паузу. Я громко сглотнула. — …возбуждают. — Он вытянул палец и погладил хвост черного чучела, сидевшего на подобии ветки. — И я уверен, что вы не сумеете точно описать, что с вами происходит во время этих контактов. Я прав?
Я кивнула, больше не доверяя своему голосу.
— Вас очень сильно тянет к нему, Анджела?
— Кто вы такой? — Я так сильно сжимала бокал, что испугалась, как бы он не треснул.
Он откинулся на спинку дивана и разгладил гофрированные оборки на воротнике рубашки.
— Никто, просто наблюдатель. Ученый, историк, исследователь. Я слежу за группами вроде той, что собирается в «Доме Ашеров», потому что именно там обычно можно найти их.
Во рту пересохло.
— Найти кого?
Николай подошел к полке в углу комнаты, снял с нее большую книгу в потертом кожаном переплете с золотым тиснением, положил ее на столик передо мной и открыл на титульном листе. Заостренные буквы не походили на шрифт, обычный для очень старых книг. Название гласило: «Вампир в легендах, фактах, искусстве». Автор мадам Лазовска, дата издания — май 1785 года. В книге лежала закладка, и я открыла эти страницу.
И увидела рисунок, бывший изначально гравюрой на дереве, с изображением мужского профиля — острый нос, маленькие глазки, заостренная бородка. С простой короной на голове, в меховом воротнике. Он гневно смотрел на какого-то далекого врага. Подпись гласила: «XIV век. Трансильванский князь Влад Цепеш. По мнению многих, первый вампир».
Голос Николая плыл над рисунком, успокаивающий, культурный голос профессора, читающего лекцию.
— Начало истории вампиров — это факт, но ткань истины со временем протерлась, в нее вплелись мифы и выдумки, и получилось лоскутное одеяло легенды.
Я подняла глаза и поплотнее закуталась в пальто, как будто оно могло защитить меня от все усиливающегося беспокойства.
Николай смотрел на меня с профессиональной улыбкой терапевта, но глаза его хищно поблескивали в газовом свете.
— Термин «вампир» — один из самых неверно истолковываемых в человеческой культуре. У слова существует множество смыслов, и ни один из них нельзя назвать точным. К примеру, вампиры не бессмертны, и в них нет ничего сверхъестественного.
— То есть вы говорите, что они не убивают людей?
— Совсем напротив, они убивают, и очень многих. Вашу подругу вполне мог убить один из них.
Это меня потрясло.
— Вы имеете в виду, что все эти люди в «Доме Аше-ров» — убийцы?
Глубокий вздох.
— Нет-нет-нет. Те люди — в самом деле человеческие существа, просто ведут себя так, чтобы удовлетворить свои психологические потребности. Многих из них обижали в детстве, и теперь их тянет к вампирской силе как к средству достижения власти или хотя бы приближения к власти и возможности управлять своей жизнью. Они пьют кровь, когда кто-нибудь на это соглашается, но они не вампиры. Нет, настоящие вампиры — это нечто совершенно другое, то, чего они никогда не постигнут.
