* * *
Квартира Греты на Крауч-Энд находилась весьма далеко и от приемной, и от дома Ратвена; в такие моменты она не раз ловила себя на мысли, что предпочла бы стиснуть зубы и иметь дело с общественным транспортом, а не вести машину. Сейчас она уже полчаса торчала в пробке на Фаррингтон-роуд, молясь, чтобы телефон не начал звонить, экстренно вызывая ее куда-нибудь.
Десять минут назад она отключила радио, перебрав все каналы в поисках полезной информации об обстановке на улицах, но теперь снова его включила, чтобы слышать хоть что-то, помимо сигналов машин.
– …второе убийство за сегодня, – говорил кто-то в программе новостей. Ровный дикторский голос оказался не настолько ровным, чтобы скрыть испуганный интерес. – За шесть недель – десять убийств. Нил, что нам на данный момент известно о последних случаях?
– Ну, Шери, судя по обнародованным на данный момент пресс-релизам столичной полиции, оба безусловно указывают на маньяка, получившего прозвище Святоша Потрошитель. Как мы уже сообщали, первую жертву сегодня нашли в Уайтчепеле рано утром. Второй труп обнаружили в Сохо совсем недавно. И способ убийства, и типичные четки, оставленные на месте обоих преступлений, совпадают с остальными случаями. Следствие все еще пытается установить происхождение этих четок.
«Надо надеяться, – подумала Грета, уставившись на приемник. – Еще два убийства, причем одно из них – в разгар дня? Как, к черту, ему… или им… удается это устроить?»
До прошлой ночи – до того, как у нее появились основания заподозрить, что в убийствах участвует больше одного человека, – она думала о них довольно отстраненно. У нее было глубокое (хотя и довольно туманное) убеждение, что убийства совершает мужчина. Насколько Грете было известно, большинство серийных убийц действительно мужчины: те немногочисленные женщины, которые совершают ряд убийств, обычно используют яды и делают это ради денег. На этот раз – кто бы он ни был (или они) – преступления, похоже, совершались ради самого убийства, и пока не похоже было, чтобы они закончились.
Ей пришла в голову неприятная мысль: а что, если из-за неудавшегося нападения на Варни они стали действовать активнее, компенсируя этот конкретный провал? Его они не убили – но, ага! – возможно, с точки зрения стоящих за этим делом, два человека приравнивались к одному вомпиру?
Комментатор Нил продолжал тем временем:
– …Полиция сформулировала свои рекомендации населению, которые размещены на официальном сайте, а также на сайтах всех основных новостных агентств. Гражданам настоятельно советуют перемещаться группами и стараться придерживаться хорошо освещенных мест. Постоянно следите за происходящим вокруг вас.
– Пожалуй, это самый плодовитый серийный убийца в Большом Лондоне после Денниса Нильсена, которого часто называют британским Джеффри Дамером, – вставила его напарница со все теми же нотками испуганного интереса. – Между 1978 и 1983 годами Нильсен убил как минимум двенадцать молодых людей. Пока создается впечатление, что мотив так называемого Святоши Потрошителя не носит сексуального характера – в отличие от преступлений Нильсена, – однако полиция отказывается выдвигать какие-либо предположения относительно реальных мотивов, стоящих за этой чередой убийств. Но мне кажется, Нил, что в одном мы можем быть уверены.
– И в чем же? – спросил он.
– Сейчас Лондон – очень испуганный город.
Грета выключила радио.
– Лондон, – сообщила она погасшему табло, – содержит множество существ.
Наличие в столице психа или нескольких психов, наносящих людям смертельные удары, было определенно неприятным, но тот мир, в котором вращалась она, был несколько более сложным, чем тот, в котором обитали Нил, Шери и подавляющее большинство их слушателей.
До этой поры превратности человеческого мира мало затрагивали то отражение, в котором жило большинство ее пациентов, – и эта ситуация ей нравилась. Мысль о том, что в нападении на Варни виновен Потрошитель, не столько пугала, сколько возмущала Грету.
И это необходимо прекратить. Необходимо прекратить по ряду совершенно очевидных причин, в числе которых и тот факт, что подобный переход от мира обычных людей к миру сверхъестественного представляет собой явную и настоятельную угрозу для сверхъестественного сообщества: тайна обеспечивала безопасность, а нарушение тайны ей угрожало.
Первой задачей Греты было лечить Варни. Как только он снова будет здоров, она сможет сосредоточиться на том, чтобы каким-то образом отыскать виновных.
Грета не питала иллюзий относительно возможности справиться с подобным самостоятельно. Это станет задачей Ратвена – или кого-то еще из тех ее знакомых, кто способен небрежно открутить кому-то голову.
Пробка впереди наконец начала рассасываться. Грета немного расслабилась. Собрать все необходимое можно быстро, а обратный путь обещает стать менее утомительным.
К тому моменту, как она припарковалась напротив своего дома – одной из ряда белых жилых малоэтажек с невероятным названием «Роща», – уже окончательно стемнело. Поскольку водительская дверь, как всегда, упрямилась, Грета захлопнула ее, не став возиться с замком, и вошла в дом. Она намеревалась пробыть в квартире всего несколько минут – взять кое-какую сменную одежду, дополнительные инструменты и книги – да и вообще, ни одному нормальному человеку не пришло бы в голову украсть ее малолитражку. Когда машину один-единственный раз угнали – много лет назад, – вор поспешил бросить ее, проехав всего пару улиц.
В ее квартире на первом этаже, как обычно, царил кавардак: одежда висела на спинках стульев, стопки книг и бумаг лежали на всех горизонтальных поверхностях. Это был тот безликий, абстрактный беспорядок, который создает человек, живущий один и появляющийся дома, в основном чтобы поесть или поспать, а большую часть жизни проводящий в другом месте. Слабые домохозяйские порывы Греты распространялись почти исключительно на ее приемную, а к тому моменту, когда она вечером попадала домой, уже не было сил прибираться или предпринимать нечто более сложное, чем разогрев замороженного блюда в микроволновке. Эти одинокие трапезы были приправлены неким чувством смущенного утомления, а съедала она их либо за кухонным столом, либо сидя по-турецки на кровати, сгорбившись над очередной книгой. Поучая своих пациентов относительно правильного питания, она неизменно чувствовала себя настоящей лицемеркой.
Именно поэтому перспектива погостить у Ратвена, питаясь его превосходно приготовленными блюдами, казалась особенно привлекательной, пусть даже причина для переезда и была тревожной и безрадостной. Она быстро побросала в сумку пару комплектов одежды, прихватила зубную щетку и расческу. В мыслях снова возник образ одной из роскошных гостевых спален особняка на набережной, так что Грета поморщилась на свою совершенно не элегантную пижаму. Оказываясь у Ратвена, она всегда смутно сознавала, что ей следует одеваться в кружева и рюши или, может, в полупрозрачные пеньюары (что бы это ни было), чтобы соответствовать обстановке, – после чего Грета обязательно чувствовала себя пустышкой из-за того, что ее волнует собственная неспособность сделать нечтоподобное.
