Варни почти виновато отдернул руку от повязки.
– Гм… – отозвался он. – Да, спасибо. Гораздо лучше.
– Счастлив слышать. И раз уж вы встали с постели, не хотите ли спуститься вниз и ненадолго составить мне компанию?
Первым порывом было отказаться: нет, право, ему всегда лучше одному, Ратвену ни к чему его унылое присутствие… – Но что-то во взгляде Ратвена заставило передумать.
– Если вы уверены…
– Уверен. – Ратвен адресовал ему виноватую улыбку. – И я уверен, что у меня где-нибудь найдутся халаты, размеры которых рассчитаны на обычных людей, чтобы вам не пришлось обходиться моими.
Варни почувствовал, что щеки у него слегка покраснели от смущения.
Внизу, в гостиной, Ратвен разжег камин и задернул почти все занавески, чтобы отгородиться от серого вечера.
– Послушайте, вам, наверное, не особо хочется об этом думать, – сказал он, – но я тут возился с нанесением всех недавних нападений на карту города… Может, вы взглянете на результат и скажете, не видите ли чего-нибудь, похожего на закономерность?
Варни устроился в кресле у камина.
– Вы будете так добры? Я… Так утомительно чувствовать себя совершенно бесполезным.
– Как я вас понимаю! Ладно, сейчас вернусь.
Дождь стучал в высокие окна, а яблоневые поленья в камине потрескивали. Варни оценил уют этого контраста и сел чуть прямее, ради разнообразия не испытывая потребности тереть дыру в груди. Он подумал, что гостиная действительно хороша. Накануне он был не в том состоянии, чтобы оценить гармоничность пропорций комнаты. Старинные турецкие ковры, громадный буфет из красного дерева, заставленный большими хрустальными графинами и стопками давних выпусков «Нэшнл джиогрэфик», книги, сложенные на полу, книги на секретерах и столах, книги, плотно стоящие на стеллажах, доходящих до высокого потолка, с антикварной лестницей, прислоненной к самой верхней полке. В одном углу обнаружился приятно потрепанный глобус. Мебель представляла собой беспорядочный набор предметов в стиле викторианского барокко, включая набитый конским волосом шезлонг, и более удобных и современных диванов и кресел. Большой телевизор с плоским экраном притаился в углу на неброском шкафу с музыкальным и игровым центром. Варни решил, что гостиная очень подходит Ратвену. Смешение времен.
Ратвен вернулся с ноутбуком, который водрузил на изящный инкрустированный столик восемнадцатого века, развернув так, чтобы Варни видел экран: на нем оказался вид центральной части Лондона на Гугл-карте. Ратвен разместил метки на местах всех убийств Святоши Потрошителя, а другим набором маркеров отметил места нападений на своих друзей. Кенсингтон, Крауч-Энд. Путь Крансвелла от музея был изображен в виде цепочки голубых точек.
Варни уставился на экран – и его глаза округлились.
– Мой Бог, убийств уже… одиннадцать?
– Похоже, они оживились, – сказал Ратвен. – Несколько убийств за один день. И на каждом месте преступления найдены дешевые пластмассовые четки.
Варни прищурился на экран, меняя его угол.
– У них должен быть способ перемещаться по городу быстро и легко, оставаясь невидимыми. Сомневаюсь, чтобы у них были плащи-невидимки или команда искренне сочувствующих таксистов, а наряды монахов-бенедиктинцев не могли бы не привлечь внимания.
– …Метро? – предположил Ратвен. – Они используют туннели подземки. Наверняка.
– Это кажется вероятным. – Варни снова развернул ноутбук к себе. – Хотя я не знаю, насколько реально ползать по туннелям, оставаясь непойманными.
– Лондонские транспортники действительно очень строго относятся к проходу посторонних в места ограниченного доступа, – задумчиво признал Ратвен. – Особенно после взрывов 2005 года и терактов во Франции. Казалось бы, они должны быть крайне бдительными: камеры слежения, патрули и так далее. Может, заброшенные станции… или есть и другие туннели?.. Должны быть: для кабелей и вентиляции…
Варни откинулся на спинку кресла, прикидывая.
– Что меня тревожит, так это… неизвестность относительно природы этих существ. Этих людей. Это люди, или, по крайней мере, настолько похожи, что их принимают за людей, однако эти голубые глаза определенно не человеческие.
– Знаю, – согласился Ратвен. – По данным той книги, которую нашел Крансвелл, в «Мече Святости» состояли обычные люди, такие же, как в любом другом ордене довольно зашоренных фанатиков, которые во имя Бога заходили слишком далеко. Там не упоминаются светящиеся голубым глаза. Мне представляется, что это в текст включили бы.
– И почему все это происходит именно сейчас? – задал вопрос Варни. – Я бывал наездами в Лондоне во многие века, как и вы, и, насколько понимаю, несколько других созданий нашего вида тоже. Почему безумцы – будь они людьми или кем-то еще – внезапно стали возражать против нашего присутствия?
– И вообще, с чего вдруг в современном мире всплыл «Меч Святости» и откуда, к черту, они взяли эти даги и магическую смесь, которую на них наносят, – вот что я хотел бы понять. – Ратвен вздохнул. – Они якобы привезли рецепт убивающего демонов яда из Святой Земли в тринадцатом или четырнадцатом веке, но в книге не говорится, что они с ним делали потом. Или что в его состав входило.
– Вы полагаете, – медленно проговорил Варни, ощущая, что идея всплывает в его сознании как нечто крупное и неприятное, поднимающееся к гладкой поверхности воды, – вы полагаете, кто-то его нашел?
Ратвен выпрямил спину и посмотрел на него.
– Рецепт?
– И кинжалы. И их… особое Священное Писание. Стихи, которые говорят, что нужно делать.
Варни мог вспомнить только обрывки, но звучали они очень по-библейски, хотя, насколько он помнил, ни в какой главе официально принятой Библии не было ничего, касавшегося конкретно охоты на демонов.
Ратвен продолжал смотреть на него, задумчиво щуря глаза.
– Не то чтобы нечто не могло оставаться ненайденным так долго, но все-таки это… крайне маловероятно.
Варни коротко хохотнул – и этот звук отозвался у него в груди болью.
– Если я что-то твердо усвоил за время своего существования, так это то, что все, что может пойти не так, обязательно пойдет не так. Если действительно существовал тайник с рукописями тринадцатого века, где были инструкции по приготовлению этого… этой священной отравы… и древнее оружие, чтобы его нести, и если этот тайник мог найти кто-то, настроенный на то, чтобы пустить его в дело, а не сдать в музей, то…
Он вскинул руки, пожимая плечами. Это был один из первых принципов, которые он усвоил относительно своей полужизни, в самом ее начале, и этот принцип объяснял, почему все, чего он когда-либо пытался достичь, заканчивалось одинаково: острием меча, зубьями вил, пламенем факела.
Ратвен устремил на него удивленный и чуть сочувствующий взгляд.
– Ну… – начал он, и Варни услышал, что хозяин дома пытается проявить дипломатичность.
