– Не стоит благодарности, – сказал он с заметным изумлением. – Я… счастлив помочь. Что вам нужно для обустройства?
Гуля с младенцем, которого она качала на тощем бедре, пытаясь успокоить, бросила на Кри-акха виноватый взгляд. Вождь вздохнул и, снова сосредоточившись на Ратвене, ответил:
– Воды, – попросил он, – чистой воды и любые ненужные мясные обрезки.
– Могу предложить кое-что получше. – Ратвен повернулся к Грете. – Грета, помогите мне принести одеяла и поищите в морозильнике что-то, что подойдет нашим гостям. А я тем временем поставлю греться воду. Кому-то из вас нужна медицинская помощь? – спросил он, обращаясь ко всем гулям.
– Не срочно, – заверил его Кри-акх. Обняв молодую гулю за плечи, он что-то сказал ей на своем языке. Грете стало любопытно, не дед ли он этому гуленку и сколько малышу лет, а потом она вспомнила, как в ее кабинете он сказал, что потерял двоих из молодняка. – Но спасибо за заботу, – добавил он.
– Тоже мне, забота, – проворчал Ратвен. – Мне бы хотелось, чтобы позже вы рассказали обо всем, что случилось, если не возражаете, но пока давайте вас как следует устроим. А если вы будете так добры и не покажетесь мастеру по ремонту отопительных систем, я буду глубоко вам признателен.
– Мы хорошо умеем прятаться, – напомнил ему Кри-акх со всей доступной гулям иронией. Младенец постепенно переходил на всхлипывания и икание, переставая плакать, и Грете показалось, что вождю это принесло немалое облегчение. – Может, оставаться неслышными мы можем не так хорошо, но прячемся отлично…
Грета подавила любопытство (она была бы счастлива осмотреть младенца гуля, до этого она их даже не видела) и поднялась наверх, чтобы принести одеяла и продукты. С прибытием каждой новой группы обитателей атмосфера в доме чуть заметно менялась. Он перестал быть безликим шикарным особняком аристократа и теперь стал немного в большей степени замком – укреплением, в которое можно отступить. Небольшим, но сложным мирком.
Она не знала, что по этому поводу предпринять и к чему все это идет. Грета была ученым и по складу характера, и по образованию, так что неведение было для нее неприемлемым состоянием, однако отличие данной ситуации от всего, с чем она сталкивалась прежде, заключалось в том, что она даже не представляла себе, где начать искать ответы.
«Но сейчас не до этого, – напомнила она себе. – Крауч-Энд. Машина. Вычеркни это из списка забот – и, возможно, к твоему возвращению кто-нибудь уже что-нибудь придумает. По крайней мере, выздоровление Варни доказывает, что этот яд не обязательно смертелен, а эти якобы монахи в какой-то степени уязвимы: им можно навредить».
И, снова вспомнив, как Кри-акх стоял в длинных тенях подвала, обнимая молодую маму и ее ребенка, Грета подумала, что будет в высшей степени рада навредить «Мечу Святости», и плевать ей на все клятвы Гиппократа и врачебный принцип «не навреди».
Глава 9
Фаститокалон одолжил пальто у Ратвена: рукава оказались коротковаты, но этот предмет одежды был теплее всего, чем он на данный момент располагал. Грета сидела, притиснутая к нему в автобусе, жарком, светлом и тесном, полном жизни. Это было несомненно уютно, хоть ее немного и укачало. Возможность находиться в какой-то нормальной обычной обстановке, где масса нормальных обычных людей, не обладающих магическими способностями и не превращающихся во что-то, чьи глаза не светятся в темноте, оказалась роскошью – и Грета над ней, откровенно говоря, прежде даже не задумывалась.
А еще из кресла в автобусе сложно было конструктивно рассматривать то, что происходило на самом деле. Вся эта гадкая, пугающая история казалась далекой и нереальной, словно сон, а ведь она знала, что это не так, – и не знала, что делать.
– Меня это бесит… – сказала она, скорее себе самой.
Рядом с ней Фаститокалон заморгал, выходя из дремоты.
– А? – спросил он.
– Да пустяки. Извини, спи дальше. Осталось еще четыре остановки.
Он пристально посмотрел на нее – со странной внимательностью.
– Вовсе не пустяки, – возразил он. – В чем дело? Я очень старательно не читаю твои мысли, кстати, так что придется тебе облечь все в слова.
Это вызвало у нее тихий и не слишком веселый смех. Ее радовало слабое постоянное ощущение того, что она не совершенно одинока, – чувство, что он рядом. После смерти Уилферта Фаститокалон приглядывал за ней вместо него. И эту предупредительность она очень ценила.
– Просто… мне не нравится, когда я в чем-то не могу разобраться, Фасс. Это ведь моя работа, для этого я создана. Я не обязательно сразу знаю, как все исправить, но могу это выяснить, существуют процессы, с помощью которых я могу прийти к пониманию, а сейчас… даже пробиться нет возможности. Я не знаю, что делать, а я очень хочу это узнать.
Грета вообще-то не собиралась все это говорить, но слова хлынули потоком – так стремительно, что она не смогла их остановить.
– Насколько мы знаем, они уже убили одиннадцать людей, чуть не убили Варни, выгнали Кри-акха и его сородичей из дома и при этом убили еще двоих из них, и… выжившие гули забились к Ратвену в подвал, а у одной – младенчик, и я хочу что-то сделать, Фасс, хочу все это прекратить.
Он кивнул.
– Да, – отозвался он. – Знаю. И я тоже хочу. Это… Мы очень многого не знаем. Проще обдумать все, что нам известно, откинуть то, что явно не соответствует действительности, – и исходить из этого.
– Ну, это не обычные «дикие» люди, – проговорила Грета. – То, что с ними произошло, изменило их. Не знаю, до какой степени, но перестройка налицо.
– Вот именно. А изменение, или автор изменения, – не ангельской и не демонической природы, – добавил он.
Она изумленно заморгала:
– Что? Откуда ты знаешь?
– Я такие вещи чувствую, – серьезно сообщил ей Фаститокалон, постукивая пальцем по виску. – Право, мои способности огромны. Нет, просто… ну, ангельские, или небесные, объекты или сущности легко узнаваемы для определенного типа зрения: они покрыты вроде как сверкающей золотистой пыльцой и вызывают у меня крапивницу. Демонические, или инфернальные, штуки тоже легко узнаваемы, только у меня нет аллергии на их искры, и они не золотые, а красные.
Грета снова подумала о том, сколько раз ей хотелось спросить: «А кто ты?» Фаститокалон чуть улыбнулся и продолжил:
– Короче, я знаю, что оно попало сюда не с Неба и не из Ада, потому что было бы зафиксировано станциями слежения и кто-то что-то начал бы предпринимать, а этого, похоже, не происходит.
Как он уже объяснил Крансвеллу накануне вечером, ключевым моментом является равновесие. Вот почему за всеми крупными городами и важными в магическом плане точками постоянно наблюдают обе стороны. В каждом месте находится рьяный оперативник, следящий за оборудованием, которое измеряет возмущения реальности.
– Если бы что-то недавно пробилось, это бы зарегистрировали, – сказал Фаститокалон, – и моментально ликвидировали. Нет, на мой взгляд, это определенно сверхъестественное, но не черно-белое.
