Грета была даже рада, что ее пациент находится в бессознательном состоянии: то, что она собиралась сделать, обещало быть весьма болезненным. Она еще сильнее раздвинула края раны, жалея, что под рукой нет фонарика, чтобы посветить. Варни чуть пошевелился, поперхнулся, и она смогла разглядеть нечто блестящее, наполовину скрытое темной кровью. В ране действительно что-то осталось. И это что-то необходимо было немедленно извлечь.
– Ратвен! – позвала она, садясь прямее. – Ратвен, вы мне нужны!
Он появился из кухни, глядя на нее с тревогой.
– В чем дело?
– Достаньте из моего саквояжа зеленый футляр с инструментами, – приказала она, – и поставьте кипятиться воду. Это инородное тело нужно извлечь.
Ратвен без лишних слов вынул футляр с инструментами и исчез. Грета вновь сосредоточилась на своем больном, впервые обратив внимание на то, что бледную кожу у него на груди пересекают давние шрамы – очень старые, решила она, рассматривая серебристые, почти параллельные полоски давно заживших травм. Она видела Ратвена без рубашки: у того была довольно внушительная коллекция шрамов от четырех веков неудачных приключений, но с Варни ему было не сравниться. «Масса дуэлей, – подумала она. – Масса… проигранных дуэлей».
Грета задумалась о том, насколько автор в «Кровавом пире» действительно опирался на исторические события. В той части, которую она запомнила, вомпир погибал как минимум один раз – и неоднократно спасался бегством от различных толп, вооруженных вилами. Никто из персонажей не наряжался в монашеские одеяния, насколько ей было известно, но демонстрировали они такие же намерения, что и те, кто сегодня ранил Варни.
Холодная дрожь чувства, близкого к страху, прошла по позвоночнику, и Грета резко повернулась, окидывая взглядом пустую комнату, избавляясь от внезапного и совершенно иррационального ощущения, будто за ней следят.
«Не глупи! – приказала она себе. – И работай, черт побери». Ее радовала необходимость сосредоточиться на измерении его давления, но совсем не обрадовал результат, появившийся на цифровом табло. Не критически низкое, но и далеко не то, какое она привыкла считать нормальным для кровопитающих. Она не понимала, что именно здесь происходит, – но ей это совершенно не нравилось.
Когда Ратвен вернулся с чайным подносом, Грета была необъяснимо рада его видеть, но удивленно выгнула бровь при виде содержимого подноса. Ее зонды, пинцеты и ранорасширители были выложены на металлическом лотке, в котором Грета почти сразу опознала подставку под хлебницу. Сам лоток и инструменты испускали легкий парок после кипятка, а рядом с ними стояла пустая миска, накрытая чистым кухонным полотенцем. Все выглядело очень-очень аккуратным, словно он делал это раньше уже много раз. Словно он натренировался.
– Когда это вы стали хирургической медсестрой? – спросила она, кивком приглашая поставить поднос. – То есть… спасибо, это именно то, что мне нужно. Я очень вам благодарна, а если вы мне еще посветите…
– Не за что, – ответил Ратвен по-французски и отправился за фонариком.
* * *
Спустя несколько минут Грета, затаив дыхание, осторожно извлекла пинцет из плеча Варни. В стальном зажиме находилось нечто твердое и угловатое, размером с горошину. Тот же резкий металлический запах стал гораздо сильнее и заметнее.
Она повернулась к лотку, стоящему рядом на столе, и, с тихим звяканьем бросив странную штуковину в мисочку, выпрямилась. Рана снова начала кровоточить; Грета прижала к ней марлевый тампон. Теперь кровь казалась более яркой, что было крайне странно.
Ратвен выключил фонарик и громко сглотнул. Грета посмотрела на него.
– Что это такое? – вопросил он, кивком указав на мисочку.
– Понятия не имею, – ответила она. – Надо будет рассмотреть, когда буду уверена насчет него: температура под тридцать, пульс ускорился до минимального человеческого…
Грета замолчала и снова приложила пальцы к шее Варни.
– Странно, – отметила она. – Очень странно: показатели уже снижаются.
Пульс ощутимо замедлился. Она снова измерила давление: на этот раз показания стали гораздо ближе к норме.
– Вот дьявол! У человека такое быстрое изменение меня бы сильно встревожило, но у кровопитающих в отношении гемодинамики ни в чем нельзя быть уверенным. Как будто эта штука – чем бы она ни была – напрямую вызывала острую воспалительную реакцию.
– А когда ее не стало, он начал восстанавливаться?
– Похоже на то. Не трогайте это! – резко бросила Грета: Ратвен потянулся к мисочке. – Даже не приближайтесь. Понятия не имею, что она может с вами сделать, и не желаю заполучить еще одного пациента.
Ратвен отступил на несколько шагов.
– Вы совершенно правы, – признал он. – Грета, тут какой-то странный запашок.
– И не только это, – согласилась она, проверяя тампон. Кровотечение почти остановилось. – Он вам не рассказал, как все было?
– Толком не рассказал. Только что на него набросились несколько человек, вооруженных странными ножами.
– Очень странными ножами. Ни разу не видела подобной колотой раны. Он не упоминал, что эти люди были одеты как монахи и декламировали нечто про нечистых созданий тьмы?
– Нет, – сказал Ратвен, плюхаясь в кресло. – Он со мной этой деталью не поделился. Монахи?
– По его словам, – ответила Грета. – Сутаны и капюшоны, большие кресты на груди и все такое. Монахи. И некое колющее оружие. Ничего вам не напоминает?
– Потрошитель, – медленно проговорил Ратвен. – Думаете, это как-то связано с убийствами?
– Иначе это было бы чертовски странным совпадением, – сказала Грета.
С улучшением физического состояния Варни ощущение беспокойства у Греты не прошло. Игнорировать это чувство стало просто невозможно: до этого мгновения она была слишком поглощена непосредственными задачами, чтобы задуматься о схожести, а вот теперь забыть о нем было уже невозможно.
В последние полтора месяца в Лондоне произошло несколько так и не раскрытых убийств. Восемь человек погибли, похоже, от руки одной и той же личности. Все были заколоты и обнаружены с дешевыми пластмассовыми четками во рту. Шесть жертв были проститутками. Убийцу, вполне предсказуемо, прозвали Святошей Потрошителем.
Ощущение беспокойства у Греты не прошло.
Манера преступника не полностью совпадала с тем, как Варни описал нападение на него – несколько человек, оружие странной формы, – но сходство, на взгляд Греты, было чертовски сильным.
– Если только на Варни не напали подражатели, – сказала она. – А может, Потрошитель не один. Это может быть группа людей, которые закалывают ни о чем не подозревающих граждан.
– В новостях про странную форму ран ничего не было, – возразил Ратвен. – Хотя, наверное, следователи могли об этом и не рассказывать.
Похоже, следствию вообще не слишком много удавалось сделать по поводу этих убийств, и по мере того, как одна жертва следовала за другой, и им не виделось конца, доверие жителей к Скотленд-Ярду (и раньше не слишком высокое) стремительно падало. Город был одновременно испуган и разгневан. В Интернете плодились теории заговора, далеко не всегда убедительные. Однако до сих пор Грета ничего не слышала насчет того, что Потрошитель распространил свою деятельность и на сверхъестественные существа. Чеснок на стенах квартиры Варни очень ее встревожил.
