Мое сердце пропустило удар. Я осознал, что если бы не сын…
Зарю тоже пробрало. И она вспомнила, что тоже воин, отпустила меня и подхватила с пола чей-то меч.
А снаружи кипел бой.
– Будь здесь! – велел я. – Вихорёк, Тулб! Вы с ней. А мы пойдем порезвимся!
Порезвились мы славно. Вырезали бывшую Водимирову дружину почти в ноль. Из восьмидесяти двух осталось девятнадцать.
Трувор потерял шестерых отроков, и еще человек тридцать были ранены.
Мои вышли из боя целехонькими. Уровень есть уровень.
Трувор был доволен. Заря счастлива, а я… Я продолжал корить себя, что едва не потерял мою девочку из-за собственной глупой беспечности. Если бы не стрела Вихорька…
Трупы сложили штабелем и велели местным готовиться к пиру.
Сурова жизнь простых средневековых смердов. Сначала Водимир по ним проехался, теперь мы.
Народ, однако, зашустрил, изо всех сил надеясь ублажить новых захватчиков. Они только что полюбовались, на что мы способны, и очень боялись испробовать остроту наших мечей.
А мы делили добычу. И добыча – была.
Помимо доспехов, оружия и коней с полной сбруей, нам досталась почти половина займа, который был выделен Водимиру на покорение будущей новгородской земли и прилегающих к ней территорий.
Расщедрившийся Трувор выделил мне десятую часть добычи, и ее совокупная стоимость перекрыла цену взятого нами на капище.
Мои хирдманы сияли едва ли не ярче Зари, невероятно счастливой не только из-за того, что ее вынули из лап похитителей, но и потому, что мы с ее отцом помирились.
– Хорошо ли с тобой обращались? – с отеческой строгостью поинтересовался Трувор, закончив с главным: распределением трофеев.
– Сначала очень плохо! – Заря сделала круглые глазищи. – Напали прямо в опочивальне, завернули в какую-то вонючую парусину! – И тут же похвасталась: – Их было много, и все в бронях, но я всё равно одного достала! Надеюсь, что насмерть.
– Насмерть, насмерть, – порадовал я мою красавицу.
По глазам Трувора я видел, что ему не очень нравится дочь в ипостаси воительницы. Но я бы претензий не принял. Он сам вырастил ее такой. Я лишь отшлифовал драгоценный камень.
И вообще: я теперь ее муж, и мне решать, с какой стороны она будет есть лепешку. Хочет воевать? Пусть воюет. А я прикрою, если что.
Глава 31
Пиры и праздники, нынешние и грядущие
Гости появились, когда варяги со всей обстоятельностью готовились к поминальной тризне.
Собственно даже не гости, а хозяева. Пожаловал местный князек с дружиной и ополчением. Навскидку – копий четыреста. Серьезная сила.
Но не для нас.
Князек тоже это понял и сменил гнев на милость прежде, чем дошло до драки.
Сговаривался ли он раньше с Водимиром или нет, неизвестно, но сейчас князек охотно принял версию о том, что мы освободили его данников от злых дядек.
И столь же охотно присоединился к тризне.
Потом, как обычно. То есть – по обычаю. На штабели бревен возложили тела погибших – с оружием и подарками для усопших предков. Только наших, разумеется. Врагов пусть местные хоронят.
Потом поочередно вывели в круг и убили пленников. Формально это был поединок, но по сути именно убийство. Во всяком случае, это касалось тех восемнадцати, которых нашинковал Трувор лично. Девятнадцатого, вернее, первого, он в знак особого расположения предложил кончить мне, но я отказался в пользу сына.
Вихорёк, надо отдать ему должное, кого послабее выбирать не стал, а взял самого здорового: и в смысле ран, и в смысле силы. Так что ему потребовалось минут пять, чтобы отправить эста в Ирий, или куда они там улетают. Но это был единственный более-менее зрелищный поединок.
Когда в круг встал Трувор, начался конвейер. На мой взгляд, ему стоило бы брать сразу по трое. Быстрее бы закончил.
Убитых избавили от имущества и бросили на дрова пониже мертвых варягов. Трувор сунул факел в политые жиром сучья, и мы отправились пировать.
Вместе с князьком и его малахаистой ратью. Хороший пир лучше смертоубийства, да и нашим после вчерашнего адреналина хватило.
А уж как были рады ополченцы! Вот уж у кого не было иллюзий по поводу несостоявшейся драки. Это дружину вождь бережет, а ополчение в поле – просто мясо, которое отправляют под нож, чтобы добиться тактического преимущества.
Так что, поглядев, как Трувор приходует воинов, они живо представили, что было бы, если…
Перепились и обожрались все, уничтожив подчистую всё, припасенное жителями городища на зиму.
Ну да не мои проблемы. У них вон свой вождь есть. Пусть он и заботится.
Хотя этот позаботится, как же! Перекинувшись парой слов с Трувором и убедившись, что тот драться не намерен, князек зацапал двух девок посочнее и уволок за кулисы. Ну и шут с ним.
На пиру мы с Трувором очень толково пообщались. Я напомнил ему, что есть еще один персонаж, который нам должен. Князь смоленский Дир. Он поддерживал Водимира в его начинаниях, в частности в набеге на Ладогу. Как-то мне сразу не поверилось, что отроки перекочевали под крыло Водимира без санкции батьки. Да и сам Водимир утверждал, что с Диром у него, типа, союз. А у кого с нашим врагом союз, тот нам точно не друг.
Трувор задумался. Сказал, что тут всё непросто, потому что Дир – варяг, а его побратим Аскольд – вообще мировой парень. Аскольда, правда, сейчас в Смоленске нет. Ушел куда-то на юг, но, в случае чего, за побратима точно впишется. И что касается Смоленска, то этот кусок нам не по зубам. Там и дружина мощная, и стены в две сажени, да не частокол какой-нибудь, а правильной сборки. То бишь в основе – подогнанные друг к другу дубовые клети, засыпанные изнутри землей.
– А если я приведу с собой сотню лучников? – поинтересовался я.
– Всё равно, – мотнул головой варяг. – Не сдюжим.
– Предлагаешь простить? – прищурился я.
Трувор глянул на меня свирепо, потом отбросил чашу с медовухой, вскочил на лавку, водрузил ногу на стол и рявкнул:
– Клянусь не ходить на медведя до той поры, пока князь Дир не ответит за помощь в похищении моей дочери! Перун мне свидетель!
После чего уселся обратно, опростал новую чашу, вложенную ему в руку обслугой, обтер усищи и гордо глянул на меня.
Я заценил. Если кому-то кажется, что не охотиться на мишек – пустяковый гейс, то он глубоко ошибается. Истребление косолапых, желательно с помощью одного кинжала, – любимейшее развлечение варягов.
– Рюрик, – сказал Трувор, закусив вяленой рыбкой. – Он пойдет с нами.
Я удивленно поднял бровь:
– Он с нами или мы с ним?
