Нас, однако, личные тайны смоленского воеводы не интересовали. Равно как и закулисье смоленской политики. Мы уже знали, что именно князь Дир одобрил передачу воинов Водимиру. Ни один воевода не осмелится на такое самоуправство. Сейчас нас с тестем интересовал всего один вопрос: знал ли смоленский князь, передавая Водимиру своих дружинников, о планах последнего по пленению Зари и последующему шантажу Трувора?
Знал, сука. Более того, именно этот план и убедил Дира, что поддержать Водимира стоит. Убедил в эффективности и перспективности Водимира как союзника. Даже сам Водимир не знал об этом нюансе их отношений, а вот воевода был в курсе. Секретов от него у князя смоленского не было.
И не будет. Разве что там, по ту сторону Вечности.
У Трувора руки чесались немедленно отправить Дира вслед за воеводой. Но он умел справляться с эмоциями, пусть даже ему это было потруднее, чем мне. Злодей Дир ведь тоже варяг. Можно сказать, сородич.
А еще он дурак, смоленский князь. Правда – она ведь частенько наверх всплывает. А такое – не прощается. Особенно между своими. И теперь, когда Трувор поделится информацией (а он непременно поделится) со своим родичем Ольбардом, Дир стопроцентно потеряет поддержку соплеменников. И тогда останется только один вопрос: кто его съест первым – Рюрик или Трувор? Но кто бы это ни был, я очень хочу поучаствовать в процессе. Только не этим летом. Сейчас я просто постараюсь до минимума сократить общение со смоленским князем. Пусть поживет.
Пока.
А моему зятю тем временем придется обойтись без медвежьей охоты. Гейс есть гейс.
Переговоры о выкупе нашей части военнопленных я поручил Медвежонку. По-словенски братец изъясняется не слишком бегло, но не беда. Язык викингов здесь знают неплохо. Вот князь Дир, к примеру, болтает на нем не хуже меня.
Свартхёвди сказал: это хорошо, что я не участвовал в торгах, поскольку смоленский князь активно пытался сбить цену и ссылался, что характерно, как раз на меня. Я же определил пленников как «никчемных». Ну и выкуп за них соответственно…
«Ничего не знаю!» – открестился Свартхёвди.
Мол, с высоты его мастерства все здешние воины никчемны. И поиграл берсерочьими татушками. У него, Медвежонка, другой отсчет. По оружию, которое сняли с пленных. Вот этот меч, к примеру, соответствует…
– Ничему он не соответствует, – запротестовал Дир. – Мало ли откуда этот меч взялся?
– Хочешь сказать, что я лгу? – с легкой угрозой осведомился Медвежонок.
– Я сказал то, что сказал!
Татуировки класса «берсерк» смоленскому лидеру были явно знакомы, но не испугали. Даже берсерк не станет набрасываться на гостя. Без серьезной причины.
Наезжать Свартхёвди не стал. Внес новое предложение: за каждого пленника с мозолями от оружия – полуторная миклаградская цена галерного раба.
– Почему же – полуторная? – возмутился Дир. – Правильней было бы – половинная, ведь до ромеев еще плыть и плыть!
– Так они ж тебе не чужие, конунг, – резонно возразил мой братец. – Что подумают твои люди, когда узнают, что ты своих на галеры продаешь?
– Это ты их продать угрожаешь! – запротестовал Дир. – А я, наоборот, выкупить хочу!
– Но не выкупаешь же! – ухмыльнулся Медвежонок. – А значит…
В общем, обе стороны получили от торговли немалое удовольствие. Обе, потому что Дир, как позже выяснилось, выкупал своих бойцов не на свои кровные, а на средства городского совета.
Так завершился смоленский поход. Я считал, что неплохо. Что же до братца, то он поворчал немного, мол, грабеж Смоленска был бы выгоднее, но это так, для проформы.
Потому что даже если бы нам удалось взять город, вряд ли навар превзошел бы добычу с капища и выкупные, которые по факту распилили только мы с Трувором. Ну и Рулафу, понятно, тоже отстегнули дольку.
А при захвате города пришлось бы делить на всех. Включая и отмежевавшихся половчан, и, главное, Рюриково воинство.
Впрочем, Рюрик всё равно в огромном плюсе. Заполучил в вассалы Дира с Аскольдом, да еще и вытряс из Смоленска компенсацию расходов.
Я предполагал, что он сразу двинет дальше, к Чернигову. И уже приготовил соответствующую речь, почему не могу к этому перспективному походу присоединиться.
Но Рюрик меня в очередной раз удивил. Решил остановиться на достигнутом и укрепить вертикаль власти на уже освоенной территории.
– Он всегда был осторожен, – сказал мне Трувор. – Теперь – особенно. В Чернигове мы с ним бывали. Да и в Киеве тоже. Но с тех пор там многое изменилось. Надо сначала разведать, и конунг это понимает.
– Князь, – поправил я.
Но уже без уничижительного подтекста. Рюрик проявил уважение и щедрость. И не высказал никаких претензий по поводу той зимы, когда мы бросили его под Полоцком.
Впрочем, теперь Полоцк у Рюрика почти в кармане. С Диром-то в союзниках.
В общем, никаких обид. У меня.
Но был один человек, которому сдержанность Рюрика пришлась не по душе. Стег Измор.
– Ты тоже не пойдешь на юг, – это не вопрос, утверждение. – Не этим летом.
Стег Измор – крут. Я с удовольствием принял бы его в свой хирд. Вместе с его друганами. Вот только вид у него такой, будто не я его, а он меня в свой хирд принять хочет.
– А если я заплачу?
Смешно. Совсем недавно у него даже собственной брони не было.
– Думаешь, я нищий? Есть у меня деньги. Но далеко.
– Ужель в землях ромеев? – уколол я наугад.
И, похоже, на сей раз зацепил. Дернулось личико.
– Нет, ближе. На юге. Золото. Много.
– Думаешь, мне оно надо, золото? – Я покосился на своих, деликатно отошедших в сторонку. Но наблюдающих. Причем у Бури – очень характерный прищур. Как щелка в башне старого танка. Бахнет пушка – и сложится подозрительный домик.
– Ты викинг, – пожал мускулистыми плечами Стег. – Что еще вам надо, кроме золота.
Нет, не любит он скандинавов. Кто-то из наших ему изрядно подгадил.
– Дом, – сказал я. – Семья. Верные друзья рядом.
– Всё это можно получить, если у тебя есть золото. Много золота!
Нет, дорогой. Может, ты и умеешь искушать – в принципе. Но не меня.
– Тебя обманули, Стег Измор. Друзей за золото не купишь. Только союзников… Таких, как ты.
Лицо по-прежнему невозмутимое, но кадыком-то дёрнул. Сглотнул. Была бы борода, не заметил бы. А тут подбородок бритый да усы по бокам.
– И любви не купишь. Женщину – да. Но не такую, что за тебя умрёт. А ты – за нее. Так что не поведу я тебя на юг, Стег, – заключил я. – Не этим летом. Может, в следующем году. Может быть. Ты найди меня тогда и спроси снова. Может, порадую тебя.
