Сборы закончены. Мешки набиты до отказу. Ничего не пожалел для них Алим. Даже отдал свои винцерады, добытые им на славных казачьих набегах. Дал и сабли дамасские, которые на лету платки шёлковые режут, кинжалы абрекские, да кольчужки италийские. Лёгкие на теле и крепкие в бою. Деньгу предлагал, да не взяли парни.
— Сами добудем, — уверил его Митяй.
И вот они на берегу. Митяй готов был столкнуть лодку, да что-то останавливало его. Понимал, что не сказал чего-то главного старец. И тот заговорил:
— Идите осторожно. И зверя бойтесь. Ломага щас голоден. Всяко могет быть. Да и людёв опасайтесь. Особливо княжеских. Яван-то дюже зол на вольный люд. Сказывали, воев своих посылат, — и повернулся на восток, — Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй их, — трижды перекрестился и поклонился, потом продолжал: — Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
После слов молитвы он подошёл к каждому, перекрестил ещё раз и промолвил:
— С Богом!
Митяй толкнул лодку в воду, а Андрей свистнул Дружбану, и они все успели в неё запрыгнуть, прежде чем та отплыла от берега. И гребя, они не спускали глаз со старика. Когда нос лодки уткнулся в противоположный берег, парни выскочили и вытащили её подальше от воды. Махнув на прощание Алиму, они с мешками за плечами полезли наверх. Ещё раз помахав уже сверху, они с трепетом в сердце шагнули в новую жизнь.
Ночь застала их в лесу. И тут сердце Андрея сжалось. Сколько раз ему довелось ночевать одному, на морозе, подчас с пустым желудком. Но видя рядом жизнерадостного Митяя, который умело сооружал костёр, он успокоился. Ночь прошла без приключений, и наутро по подмороженному за ночь снегу шли они ходко.
— Скоро будем дома! — проговорил Митяй, глядя на приметы, одному ему известные. — Антересно, как они нас встретют, — рассуждал он, — батька, тот обрадуется. А как Хист? Подит-ка, ворчать будить: долго, мол, были.
— Поворчит, да успокоится, — каким-то безразличным голосом проговорил Андрей.
— Ага! Ты его плохо знашь. Ещё плетью огрет.
— Пусть попробует! — не без злости ответил Андрей.
Митяй удивлённо посмотрел на него:
— Он-то ведь... ваттаман. Да и шубу свою те дал, не пожалел.
Андрей поправил мешок за плечами, потом буркнул:
— Шубу я ему отдам. А бить себя не позволю. Ну, что мы? — Андрей вдруг замолчал.
— Ты чё? — спросил Митяй, глядя на друга.
— Смотри, что там? — и показал вперёд.
Митяй глянул и присел:
— Так то... человек!
Они сбросили мешки и побежали вперёд. Это был полу занесённый снегом труп, лежавший лицом вниз. От шеи, порубанная вместе с одеждой, зияла огромная рана. Чтобы его узнать, пришлось перевернуть. Митяй ахнул:
— Да это ж Федька с Торжка. Кто его так?
Митяй посмотрел на Андрея. Тот пожал плечами.
— Почему его тут оставили? — как бы спрашивая себя, тихо произнёс Андрей. Страшная мысль промелькнула в голове Митяя.
— Андрюха! — воскликнул он. — Пошлить скорее!
Через несколько шагов они увидели ещё несколько порубанных человек. Все они почему-то лежали к ним головами.
— Митяй, — крикнул Андрей, — они же от кого-то убегали!
Место напоминало поле битвы.
— По всей видимости, они старались убежать дальше в лес, но их кто-то догнал, — предположил Андрей.
— Кто? — спросил Митяй.
— Уж не княжеские ли вой? — высказал догадку Андрей.
Потом она подтвердилась. У схрона они увидели несколько убитых дружинников.
Видать, атаман организовал оборону. Но силы были неравны. Обходя убитых, отца и Хиста они не нашли. Митяй расстроился:
— Повязали батяну. Надоть итить на выручку.
— Куда же мы пойдём? — Андрей взял друга за плечи и тряхнул его.
Тот поднял голову. По его щекам текли слёзы.
— Не знамо, — слезливым голосом ответил Митяй.
— А может, они с атаманом вырвались? — сделал спасительную догадку Андрей.
— Ты думашь так?! — обрадованно спросил Митяй.
— А что, всё может быть. Твой батька — здоровый мужик, — Андрей его не знал, а говорил наугад, чтобы как-то успокоить Митяя, — поди, разбросал их, да и удрал в лес. А там ищи. Да и Хиста нет. Он тоже не промах.
— Ты, Андрюха, прав. Батька у меня здоров. Может, верно, ушёл.
— Конечно! — убедительно произнёс Андрей.
— Что делать-то будем? — спросил Митяй.
— Что делать? Не бросим же мы их так.
Два дня им потребовалось, чтобы предать земле тела погибших. Когда закончили эту горестную работу, перекрестились и, сказав: «Да будет земля им пухом!», взвалили мешки на взмокшие спины и двинулись на юг. Андрей зашагал торопливо, широко выбрасывая ноги. Ему поскорее хотелось уйти от этого страшного места. Да и мысль о том, что княжеские вой могут вернуться, подгоняла его. Митяй, ниже его почти на голову, с трудом поспевал за ним. Но это не мешало ему говорить.
— Кудыть ты гонишь? — возмутился Митяй.
— Кудыть, кудыть, — передразнил он друга, — ты не думаешь, что здесь шныряют эти вой?
Митяй вытер рукавом испарину со лба, потом ответил:
— Чё им тута делать? Побили да пошли к се. — А чё нам делать? — он почесал затылок, глядя на Андрея.
— Как сказал Алим, скорее уходить в Дико поле. Да так, чтоб им нечаянно не попастись!
— Гущей надоть идтить, — как бы подсказал Митяй.
— Ты, Митяй, прав. — Андрей подбросил мешок и двинулся дальше.
Идти такими местами было тяжко. Порой встречались такие непроходимые заросли, что только с помощью топора они могли пробиться вперёд. Порой мешало и зверье. Вот с такими трудностями парни пробивались к Дикому полю. О том, что оно уже близко, они могли судить по тому, что леса редели, часто попадались поляны. И всё же оно открылось внезапно. Однажды, выйдя из леса, Андрей увидел, что вид, к которому он привык: леса, поляны — вдруг исчез. Перед ним простиралось бескрайнее поле. Андрей просто остолбенел. Ему показалось, что стало легче дышать. Это видение поразило его. Молодая, набирающая силу трава изумрудом покрывала землю. Малейшее колебание ветра одевало её в серебряный наряд. Очищенное от зимней наледи солнце совсем по-другому смотрелось на ясном голубом небе. Оно посылало на землю ласковые, зовущие к жизни лучи. Они-то и подняли в воздух жаворонка, который, покорённый этой лаской, изливал свою радость чарующей мелодией. Где-то кричал перепел. Трещали кузнечики, перелетая с места на место. В беспорядке проносились куропатки. Жизнь кипела!
Андрей сбросил с плеч мешок, разделся. Оставшись, в чём мать родила, потянулся, подставляя солнцу тело.
