— Много наслышан о вашем князе и его деяниях, — ответил магистр.
На удивление купца, он хорошо говорил по-русски. У него пронеслось в голове: «Это не случайно. Очень, видать, его интересует Русь».
— Поэтому рад видеть его посланца. Надеюсь, он дал вам соответствующие полномочия.
Купец усмехнулся:
— Полномочия мои одни — провести с вами переговоры и потом всё доложить князю.
— Хорошо, присядем, — и его рука с тонкими пальцами указала на кресло за длинным столом.
Магистр сел напротив. Купец покосился на стол и кресло с высокой спинкой. «Но он туда не сел. Значит, уделяет мне особое внимание. Начало вроде неплохое», — успел подумать гость.
— Что же интересует князя? — спросил магистр, наклонив большую голову. Руки положил на стол и стал гладить ладони.
«Не буду церемониться», — подумал купчина и начал:
— Моего князя, да и вас, синьор магистр, не может не волновать, что ваш ближайший сосед...
— Он имеет в виду Гедимина? — вставил магистр.
Магистр не назвал княжеского титула соседа, и купец понял его отношение к нему. «Это хорошо!» — опять мелькнуло в голове.
— Вы, сир, совершенно правильно это подметили.
— Что же хочет ваш князь? — подперев подбородок рукой, опять спросил магистр.
— Объединить усилия в борьбе.
— Что ж... — желваки забегали на худых щеках магистра, — это естественное желание любого правителя, чтобы остановить захватчика. Да, в нашей истории было всё. Не скрою. Были и победы, и поражения. Но... было и другое: совместные действия против общего врага.
Магистр как-то по-особому взглянул на гостя. И тут московит вспомнил, как однажды в разговоре с боярином Родионом тот поведал ему о знаменитом козельском воеводе Сече, участвовавшем в совместном походе черниговского князя Михаила, польского князя Мазовецкого и магистра тевтонского ордена. Имя он запамятовал.
— Было, — согласился московит и рассказал ему то, что знал от Родиона.
Магистр слушал внимательно. С его лица не сходила улыбка. Когда московит закончил повествование о героической обороне Козельска и о том, что никто не оказал воеводе помощь, улыбка сбежала с лица магистра.
— Да. Сегодня мы не всегда отдаём долги, — признался он, — но я должен сказать, что это дело имело продолжение.
Сказав, магистр замолчал, ожидая реакции купца.
— Какое? — живо спросил он.
Хозяин пожевал тонкие губы, потом начал:
— Как мне рассказали, воевода славно бился и погиб, защищая свою землю. Но у него оставался сын, который продолжал борьбу. А прибежище он получил у нас, — торжественно проговорил магистр. — Причём, как мне поведали, он был первым из русских, кого Великий магистр фон Зальц посвятил в рыцари.
Московит был удивлён. Магистр торжествовал.
— Скажу больше, — он самодовольно улыбнулся, — он готовился принять нашу католическую веру. Очевидно, он понял её пр...
Но гость не дал ему договорить.
— Скажите, сир, а что с ним стало?
Тот, похоже, не ожидал такого бесцеремонного вопроса и на какое-то время смешался. Но, тотчас оправившись, с горечью ответил:
— Тогда в этих землях свирепствовали татарские орды, одна из которых и напала на него. В неравном сражении он погиб.
Воцарилось молчание. Было видно, что гость явно что-то обдумывает. Магистр, чтобы сбить его с толку, добавил:
— Ходили слухи, что он якобы перед этим убил батыева полководца. После чего татарское солнце закатилось.
— Вот видите, синьор магистр, — проговорил купец.
При этом магистр отметил, что купчина вновь вернулся к почтительному обращению: «Странный он человек. Ко мне обратился как к равному. Неужели он не тот, за которого себя выдаёт? Тогда кто он? Неуж сам... Но нет Только сумасшедший может в такое время рискнуть добираться сюда». А тем временем купец продолжал речь:
— ...какие мы, русские люди. С нами надо дружить.
Магистр улыбнулся и посчитал, что наступил самый подходящий момент, чтобы внушить посланцу одну важную мысль, которую тот как бы сам подсказал.
— Конечно! — воскликнул он с жаром, которого купец никак не мог ожидать от этого на вид скептического человека. — Вы тогда поймёте своё заблуждение...
Это слово насторожило купца. Он как-то весь собрался и довольно строго взглянул на магистра. На того, похоже, это не подействовало. Или он сделал вид, что не заметил.
— ...Мне думается, что дружба может быть крепкой, когда она объединяется общими делами, целью и... главное, верой.
Надо было видеть, как резко изменился купец. Магистр даже ругнул себя, что один на один остался с этим, по сути, незнакомым человеком. Гость заговорил в повышенном тоне:
— А вы, синьор магистр, считаете, что, изменив свою веру, человек может чего-то добиться? Вы не можете не понимать, что он берёт грех на душу!
Тонкие губы магистра опять расплылись в улыбке:
— На то есть мы, — он ткнул пальцем себя в грудь, — чтобы отпускать эти грехи!
— А как быть с проклятием народа? И какими молитвами вы тогда отмолите себя от тех, кто оказался преданным?
— Я думаю, что Всевышний по достоинству оценит сей божий поступок.
Купец отодвинул кресло от стола, забросил ногу на ногу и уставился на магистра.
— Господин магистр, что вы говорите! Вспомните: «Я Господь твой, да не будет у тебя других богов пред лицом моим». Я ничего не буду об этом говорить моему князю. Он, я твёрдо знаю, от своего православного Бога не отступится.
Магистр вдруг почувствовал, что от купца исходит огромная внутренняя сила, способная подчинить его воле. И понял — всё бесполезно. И разочарованно высказал это вслух. На что купец ответил усмешкой и заявил:
— Не обижайтесь, синьор магистр, и вспомните, какая была оказана помощь князю Даниилу Галицкому, который по настойчивым просьбам и богатым обещаниям принял королевский титул.
Услышав эти слова, магистр даже привстал. Переговорщика московский князь прислал непростого. Он не видел больше смысла увещевать посланца. Но надо было прибиваться к какому-то берегу.
— Ну что ж, — проговорил магистр, — можете передать своему князю, если будет настоятельная необходимость в нашей помощи, — он языком несколько раз облизал губы, — мы внимательно к ней отнесёмся. Надеюсь, что, если и нам потребуется ваша...
В какой раз нетерпеливый купец перебил хозяина:
— Я думаю, он ответит тем же. Только помните, сир: какой мерой мерите, такой и вам будут мерить. Позвольте откланяться.
— Благословляю тебя, сын мой, — магистр сделал воздушный крест.
