Ночью над полем брани, подобно светлякам, двигались факелы: посланные с двух сторон люди, не участвовавшие в сражении, мирно разбирали своих погибших, чтобы сложить в одном месте, а потом провести обряд погребения.
Потери в обоих войсках оказались немалые: около шести тысяч убитыми потерял Кир, более четырех тысяч — царь Лидии.
Поразмыслив над положением, я решил вновь предложить Киру свои услуги и добился того, чтобы он принял меня.
В эту ночь Кир уже не стоял около своего шатра, задумчиво глядя в сторону поля битвы и вражеского стана. Он сидел на тюфяке, почти прислонившись спиной к треножнику, на котором стояла жаровня с углями, и смотрел на крохотный огонек маленького глиняного светильника, находившегося прямо перед ним, на ковре.
Я присел на ковер.
Кир показался мне осунувшимся. В самом деле, он, похоже, ничего не ел в этот день.
— Говори! — глухо повелел он мне.— И не присматривайся!
— Царь! Мне хорошо известно, где и как поставлен шатер Креза,— начал я.— Легко было пересчитать издали всех его стражников. Труд не столь велик...
— Ты опять предлагаешь плохую охоту, эллин,— пробурчал Кир.
— Царь! Была ночь, когда мы с Азалом...— я невольно примолк на мгновение, а у Кира приподнялась правая бровь,— и с Иштагу проникли в стан Гарпага. Разве то была плохая охота?
— Тогда ты должен был узнать, а не убить предательским способом.
Кир был все еще сердит, но взгляд его оживился.
— А я и не предлагаю предательского убийства. К можно попугать, испортить ему сон. Показать, кто истинный хозяин на этой земле.
Тут взгляд Кира просветлел. И даже как будто заискрилось его священное царское сияние — хварено.
— Что ты хочешь? — спросил он.
— Я могу проникнуть к нему в шатер, связать его и, если все боги будут благосклонны ко мне, принести добычу к тебе, царь. Ты ведь хотел поговорить с Крезом по душам.
Широкая улыбка расплылась по лицу Кира.
— Ты памятлив, эллин,— уже похвалил меня он.
— Если же унести краденое окажется слишком трудным делом, то я могу оставить Крезу твое личное послание, царь.
Кир, продолжая улыбаться, почесал свою густую и прихотливо завитую бороду. В его глазах засверкали веселые огоньки.
— Крез любит эллинов. Можно послать ему эллинскую Судьбу,— стал он размышлять вслух.
— Мы знаем предсказание Пифии и потому свободны в своем выборе,— намекнул я.
— Сколько тебе нужно людей? — спросил Кир.
— Справлюсь один. Меньше шума и хлопот,— Тут я, немного помедлив, добавил несколько слов, которыми испытал еще раз свою эллинскую Судьбу: — Жаль, нет Азала. Вот чья помощь пригодилась бы... Он бы там перестрелял из лука половину войска, а я уж наверняка без всякой опаски унес бы на своих плечах Креза, не боясь погони.
— Значит, тебе не хватает Азала? — испытующе проговорил Кир.
— Да, не хватает,— глядя царю персов прямо в глаза, подтвердил я.
— Царь персов сгодится вместо Азала?
Я несказанно опешил и несколько мгновений не мог произнести ни слова.
— Ты полагаешь, что Кир не пригоден для ночной охоты? — переспросил царь персов.
— Не знаю лучшего охотника...— пробормотал я, приходя в себя.
— Хорошо, что ты напомнил мне об этом,— продолжал Кир.— Давно хочу поговорить с Крезом. Лучшего повода не предвидится. Я пойду с тобой, эллин.
— Это ведь опасно,— опрометчиво пробормотал я и, осознав сказанное, похолодел.
Кир взглянул на меня как на вражеского лазутчика, и я, потупив взгляд, попытался исправить положение:
— Знаю твоих славных воинов, царь. Могу посоветовать, кого из них стоит взять с собой. На охоту.
Кир живо поднялся. Встрепенулся и я.
— Мы пойдем только вдвоем,— наотрез решил Кир,— Иштагу оказался лишним. Разве не так?
— Жаль храброго Иштагу,— подтвердил я.
Никогда Кратон Милетянин не готовился к «охоте» так тщательно, как той ночью. Он по многу раз проверял каждую из петелек, державших метательные кинжалы. Растираясь жгучими маслами, он прощупывал каждую мышцу и связку, а напоследок раз десять перепрыгнул через голову, проверяя былую ловкость, давно не находившую применения.
Если бы некогда Кир погиб от руки Кратона, над ним свершилась бы эллинская Судьба. Теперь царь Кир брал Кратона с собой, чтобы самому испытать Судьбу, проверить, не заразился ли он от эллина этой «дурной болезнью». Погибни царь этой ночью, и былое дело Кратона (а значит, и самого Скамандра) можно было бы считать свершенным уже без воли на то Кратона или Скамандра.
Некогда получив от царя персов жизнь взаймы, Кратон Милетянин невольно пытался доказать ему свое право на свободу. Теперь царь Кир будто бы вновь решил показать Кратону, что же есть истинная свобода.
Без факела, пользуясь мраком, я выбрался на поле битвы. Персы и лидийцы, помощники Харона, все еще собирали убитых, отделяли живых от мертвых. Слышались стоны. По запаху смерти я нашел несколько тел убитых лидийцев и снял с двух трупов одежды, выбрав те, что меньше пахли кровью и, значит, были меньше испачканы. С теми одеждами я вернулся обратно.
Перед шатром Кира стражники остановили меня, сказав, что царь говорит с Губару. Вскоре военачальник вышел наружу с обескураженным видом.
— Жди здесь! — резко повелел он мне, ткнув пальцем в землю у самого входа в шатер.
Сам он обошел шатер и приказал стражам разойтись, а костры, разведенные позади шатра, погасить. Вернувшись, он таким же резким тоном приказал мне следовать за собой.
Мы вошли. Кир ожидал меня с нетерпением.
— Вот чужие одежды, царь.— Я положил одеяния лидийских воинов перед ним,— Иного способа не вижу. Шатер Креза стоит в самой середине стана и окружен тремя кольцами стражи.
— Старые охотники учили меня кричать по-звериному и по-птичьи,— сказал Кир,— И не раз мне приходилось выслеживать ланей и вепрей, обернувшись в шкуру.
— Царь! — осмелился еще раз напомнить о себе и своем мнении на этот счет Губару.
— Ты исполняешь мою волю,— властно прервал его Кир.
Губару злобно взглянул на меня исподлобья. Так невольно я нажил себе грозного врага.
— Ты сделал все, Губару? — сухо вопросил Кир.
— То, что ты повелел, царь,— мрачно ответил военачальник.
— Ты остаешься здесь до моего возвращения. И не забудь: царь не принимает никого.
— Как велишь, царь,— Губару снова яростно сверкнул глазами.
— Тогда начинай, Кратон.— Кир указал мне на заднюю стенку шатра.
— Что начинать? — удивился я.
