Книга Рыцари и Дамы Беларуси, страница 32. Автор книги Людмила Рублевская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Рыцари и Дамы Беларуси»

Cтраница 32

Подкупал Матушевич и своим литературным талантом. Кому не хочется, чтобы о нем написали возвышенный панегирик! Ловко выполнял и скользкие поручения покровителей: дать взятку судьям, организовать голоса шляхты на сейме… Магнат Михал Чарторыйский Матушевича очень полюбил, целовал в голову, хвалил. Потом на него разгневался. В то время случилась некрасивая история. Мартин, сын своей матери, с нижестоящими обращался жестоко (обычное дело для тех, кто привык лизоблюдствовать перед вышестоящими). Както у него из дому пропало два серебряных подсвечника. Матушевич заподозрил в пропаже бедного шляхтича Юзефа Витановского. Особо не разбираясь, приказал всыпать несчастному двести розог и гнать со двора. Витановский поклялся отомстить… И ударил в самое больное место — по шляхетскому гонору. Стал распускать слухи, что Матушевич никакой не дворянин. Что дед его — крестьянин Матус, а крепостная Витановского Анна Гинчукова по прозвищу Шимчиха — родная тетка. Слух подхватили Чарторыйские, чтобы поквитаться с неблагодарным «клиентом». Они выкупили Гинчукову у Витановского и стали возить ее по стране и показывать как родную тетку Мартина Матушевича. Позаботились и о печатной информации — «пашквилях» и газетах. Один такой «пашквиль» был послан невесте Матушевича, и свадьба оказалась под большим вопросом…

Матушевич бросился за заступничеством к Радзивиллам. Для этого готов был на любую услугу. Сочинил стихи на день рождения княжны Вероники, дочери князя Михала Радзивилла по прозвищу Рыбонька, в которых прославил весь род Радзивиллов, в том числе сына Рыбоньки от первого брака Кароля Радзивилла Пане Коханку. Немудрено — Пане Коханку в то время возглавлял минский трибунал, то бишь суд. Туда Матушевич и обратился. Накануне заседания трибунала не поленился лично объехать всех депутатов, причем делал это так: «да ног крыжам падаў, плакаў i так навучыўся плакаць, што як толькi, прыехаўшы да нейкага дэпутата, пачынаў гаварыць, слёзы адразу з вачэй сыпалiся».

Как и во многих подобных случаях, за мелким конфликтом столкнулись самолюбия магнатов. Матушевич «выплакал» себе нужное постановление: из 20 депутатов половина проголосовала в его пользу, а один голос из тех, кто был «против», признали недействительным… Гинчукову обвинили в клевете и потребовали ее выдачи. Матушевич настаивал, чтобы его лжететку били в Бресте у позорного столба. Но не тутто было. Чарторыйские тут же опротестовали решение. А Гинчукова по дороге в минский суд вроде как заболела, задержалась в Столбцах, а оттуда исчезла. Похоже, Чарторыйские спрятали ее в одном из своих имений. На том дело и закончилось.

Матушевич оправдался, но тень, брошенная клеветой, преследовала его до конца жизни. Даже став брестским кастеляном, он не мог чувствовать себя в безопасности — потому что в эпоху беззакония и продажности судов не чувствовал себя в безопасности никто. Однажды Матушевич нашел на дороге труп своего крепостного Данилы Кузьмичка. Оказалось, несчастного убили трое крестьян бандитского пошиба, принадлежавших ксендзу Буховецкому, заклятому врагу Матушевича. Убийство было жестоким и бессмысленным. Но только одного из трех преступников схватили и обезглавили. Другой убежал, а третьего враги Матушевича выкупили — не пожалели пятьсот золотых. Както на Мартина Матушевича наехал его же брат Адольф. Приказал своим крестьянам напасть на принадлежавшую брату деревню. «Наездники» начали забирать скот, а когда им оказали сопротивление, стали стрелять. Двоих опасно ранили. И опять никакого вмешательства закона… Впрочем, насчет всех злоключений Матушевича Адам Мальдис пишет: «Брэсцкi кашталян быў тыповым параджэннем феадальнага ладу, „залатой вольнасцi“. Ён сам тварыў беззаконне i сам жа стаў яго ахвярай».

Один из польских исследователей назвал Матушевича «адным з найбольш характэрных нашых прадстаўнiкоў гэтага рухавага веку». Был он и интеллектуалом, и поэтом, сочинял на польском и на латыни. Известны его переводы Горация на польский язык: «Зборнiк сацiраў вершам польскiм, адным з лiтоўскiх абывацеляў выкладзены». К переводам он написал предисловия, и в них высказал коечто из своих подлинных мыслей о дружбе с богачами. О том, что дружба эта «тужлiвая», что «клиенты» «не свабодны сказаць смела праўду», что им приходится «выконваць несправядлiвыя загады» и «баяцца панскай помсты i крыўды». Одно из своих стихотворений Матушевич подарил самому королю. Правда, с дополнением — породистой гончей, купленной за десять золотых и стог сена. Видимо, поэзия «в чистом виде» показалась поэту не слишком убедительным приношением.

Умер Мартин Матушевич в 1773 (по другим данным — в 1784 м) году, сколотив состояние, добившись почестей и званий. Но главный итог его жизни — это все же мемуары. Впервые они были изданы только в 1876 году, в Варшаве. Теперь все более известными становятся и в Беларуси. Ведь где еще можно вычитать, например, такую характерную черту эпохи: «Пiва не было, таму пiлi толькi ваду, з чаго ўпаў у вялiкую флегму i пачаў на здароўе слабець». Или как принимал брестский кастелян гостей: «Музыкi я не меў, дык сам iм граў часам на флейце, часам спяваў. Танцавалi мала не ўсю ноч. Назаўтра абед елi. Падараваў тады я Крапiнскаму каняшлапака коштам 24 чырвоныя злотыя, Пашкоўскаму, генералад’ютанту, фузiю францускую; хацеў Пятру Пашкоўскаму, ротмiстру, даць шэсць гузiкаў рубiнавых для кунтуша, але ён не хацеў ад мяне прыняць, мяркуючы, што хачу яго ад партыi князя Радзiвiла, гетмана вялiкага, на бок князя падканцлера перацягнуць».

В романе Мисявичюса Мартин Матушевич назван «старым вымуштраваным дворным служакам». Но этот человек переводил Горация, играл на флейте и пел… Не будем же брать на себя роль судей, а запомним еще одну колоритную личность нашей истории.

ЮДИЦКИЙ, СУДЬЯРАЗБОЙНИК
ЮЗЕФ ЮДИЦКИЙ

(первая пол. XVIII в. — 1758)

Середина ХVIII века… Речицкий земский судья…

Каким вы представляете человека, занимающего такую должность?

Наверное, он в пудреном парике и строгой мантии, немолодой и суровый…

Возможно, речицкий судья Юзеф Юдицкий и был чемто похож на этот образ.

Но суды XVIII века в Речи Посполитой и ВКЛ — это вовсе не то, что мы сегодня представляем.

Сеймы и сеймики, трибуналы и суды иногда превращались не то что в ринги — в настоящие ристалища! Шляхта того времени была буйная, честь свою блюла. Как пишет Адам Мальдис, «не было такого шляхцiца, якi з некiм не судзiўся б: за абразу гонару, перанесены межавы слуп, здратаванае паляўнiчымi сабакамi поле. Працэсы цягнулiся дзесяцiгоддзямi, завяшчалiся наступным пакаленням».

Хроники того времени изобилуют забавными и трагическими казусами, происходившими на судах. Например, приближенный Кароля Радзивилла, легендарного Пане Коханку, Михал Володкович, известный дуэлянт и авантюрист, во время суда над ним в Минской ратуше выхватил саблю и с руганью ударил по столу, повредив распятие (невиданное кощунство!), а потом ранил одного из судей…

Разумеется, судей подкупали и запугивали. И, конечно, старались, чтобы в суде были свои люди. И уж какие страсти разгорались вокруг дележа должностей, как перетягивали на свою сторону голоса шляхты! В те времена шляхта пользовалась правом «либерум вето» — любой мог отменить решение суда, сорвать сейм. И магнаты беззастенчиво этим пользовались. Историки пишут, что в 1652–1764 годах 4 из каждых 5 сеймов были сорваны.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация