К вечеру поле битвы осталось за Карлом, и все королевство лежало перед ним беззащитным. Он проехал через мост в Беневент и оттуда написал Папе, чтобы подробно рассказать о своей победе. Среди его пленников, объявил он, были Джордано и Бартоломео Ланца. Гальвано Ланца был объявлен мертвым. Судьба Манфреда все еще оставалась неизвестной, но когда была найдена его лошадь, заключили, что он погиб.112
В воскресенье, 28 февраля, через лагерь прошел солдат, ведущий под уздцы осла, на которого было навьючено мертвое тело, выкрикивая: «Кто хочет купить Манфреда?» Его привели к Карлу, который велел графу Казерты и Джордано и Бартоломео Ланца посмотреть, действительно ли это тело Манфреда. Джордано закрыл лицо руками и заплакал: «Увы, увы, мой синьор», — они опознали его. Некоторые французские рыцари просили о том, чтобы такой доблестный воин был похоронен достойно. Карл ответил, что он бы с радостью согласился, если бы Манфред не умер отлученным от церкви. Но когда он на следующий день написал Папе, чтобы сообщить о смерти заклятого врага, тот приказал, чтобы тело похоронили достойно, хотя и не отпевая. Тело Манфреда положили в могилу у основания моста Беневента, и каждый солдат, проходя, бросал туда камень, пока не образовалась пирамида из камней. Позже говорили, что архиепископ Козенцы по приказу самого Папы выкопал тело и перезахоронил на берегах реки Лири, на границе королевства.113
Карл остался в Беневенте ровно на то время, которое требовалось для отдыха армии. Он не мог удержать солдат от разграбления города, несмотря на то что сюзереном города был Папа, а не сицилийская корона. Вызвав свою жену из Рима, он беспрепятственно дошел до Неаполя. 7 марта супруги торжественно въехали в город, король верхом на лошади, а королева в паланкине, завешенном синим бархатом.
Глава VII. КОНРАДИН
«Возлюбленный сын наш Карл, — писал Папа Климент 6 мая 1266 г. своему нунцию в Англии, — мирно владеет королевством, в его власти — разложившееся тело того мерзавца, его жена, дети и казна».114 Так оно и было. После битвы при Беневенте завоевателю не было оказано никакого сопротивления. Один за другим города посылали ему уведомления о своей покорности, еще до прибытия его войск. Сарацины в Лучере, хоть и были преданы Манфреду, подчинились новому государю. Фридрих Ланца некоторое время думал о том, чтобы организовать сопротивление в Калабрии, но вскоре решил, что это дело безнадежное. Когда войска Карла Анжуйского прибыли в Сицилию под предводительством Филиппа де Монфора, жители острова не стали устраивать беспорядков — Манфред мало интересовался жизнью сицилийцев, и они ничуть не сожалели о его гибели. Флот Манфреда, оставшийся невредимым, вскоре сдался. Карл подготовил флотилию, укомплектованную марсельскими моряками, но ему не пришлось прибегнуть к ее услугам.115
Тело Манфреда все еще лежало захороненным у моста Беневента; его жена королева Елена со своей маленькой дочерью и тремя внебрачными сыновьями Манфреда была в Лучере, когда до нее дошла весть о злосчастной битве. Она поспешила с детьми в Трани в надежде найти какое-нибудь судно, которое перевезет ее к ее отцу в Эпир. Агенты Папы, посланные арестовать ее, были уже близко, и пока она ждала в замке, когда судно будет готово, те, запугав командира гарнизона, заставили его выдать им королеву. Елена с детьми были доставлены в Ночеру и заключены в Кастелло дель Парко. Там она и умерла в 1271 г., не дожив до тридцати лет. Ее дочь Беатриса была освобождена в 1284г. и в итоге вышла замуж за маркграфа Салуццо, но сыновья никогда не вышли из заточения. Один из них дожил до 1309 г. Казна Манфреда была сразу же передана победителю камергером, Манфредом Малеттой.116
Один за другим сторонники Манфреда подчинялись Карлу. Одержав полную победу, Карл дал понять, что у него нет намерения мстить. Даже члены семьи Ланца, после некоторых колебаний, принесли ему присягу, и им было позволено сохранить за собой большую часть их земель. Конрад Антиохийский, все еще не побежденный в Абруцци, попросил о перемирии. Других друзей Манфреда, которые либо уже бежали, либо собирались бежать из страны, пригласили вернуться, объявив всеобщую амнистию. Среди тех, кто воспользовался предложенной амнистией, был выдающийся врач Джованни да Прочида, который лечил Фридриха II во время его последней болезни и недавно избавил кардинала Орсини от серьезного недуга. Сам Папа Климент рекомендовал его Карлу. Карлу еще доведется услышать о нем впоследствии.117
Карл действительно проявил необычайное великодушие. Он не смог удержать свою армию от разграбления Беневента, но больше ни один город не пострадал от алчности завоевателей. Карл хотел установить в королевстве мир и справедливость и не собирался платить своим французским и провансальским солдатам за счет своих новых подданных. Он не конфисковал ничьих земель, кроме тех случаев, когда были доказаны враждебность или измена их владельцев. Финансовые служащие Карла быстро разъехались по стране, устанавливая размер налогов и следя за тем, чтобы их исправно платили. Постановления, которые Карл издавал, были в основном связаны с контролем за тем, как эти чиновники выполняют свои должностные обязанности, чтобы избежать злоупотреблений властью. Карл издал указ о том, что три раза в год должна собираться ассамблея для выслушивания жалоб на сборщиков налогов и проверки их счетов. После довольно беспорядочного царствования Манфреда казалось, что страна теперь успокоится при аккуратном и благосклонном правлении.118
Но, невзирая на свою изначальную снисходительность, новый режим не был популярен. Новый король казался суровым и неприступным. В нем не было той приветливости, которой Гогенштауфены очаровывали своих итальянских подданных. Хоть Карл и любил провансальских трубадуров и проявлял интерес к наукам и искусствам, он производил впечатление человека холодного и жестокого. Соотечественники его, как ни пытался он их урезонить, были заносчивы и жадны. Кроме того, хотя налогами облагали справедливо, все же они были высоки, и трудно было уклониться от уплаты. Карлу нужно было отдавать долги, и ему были необходимы деньги. Южные итальянцы и сицилийцы предпочли бы более пассивную систему, пусть даже и более коррумпированную. Манфред потерял благосклонность своих подданных из-за своей абсолютной праздности и из-за своей ссоры с Церковью, но вскоре они вспоминали его с любовью, сравнивая с набожным и деятельным Карлом.119
В самом скором времени жалобы дошли до Папы. Он мог похваляться достижениями «возлюбленного» своего сына Карла, но на деле тот все чаще разочаровывал его. Папа рассчитывал контролировать королевство через благодарного и покорного вассала. Но хоть он и давал наставления королю, его замечания оставались без внимания. Папа был потрясен разграблением Беневента. Он полагал, безо всяких оснований, что Карл был слишком жесток с покорившимися ему итальянцами и, с большими основаниями, что тот был скуп на вознаграждение своих преданных союзников из числа служителей Церкви. Методы налогообложения, используемые Карлом, чрезвычайно раздражали Папу. По мнению Климента, ему следовало бы созвать епископов, знать и выдающихся горожан королевства на ассамблею и изложить им свои потребности, позволив им самим определять размер своих пожертвований. В раздражении Папа начал критиковать самого Карла и его придворных: тот оказался заносчивым, своенравным и неблагодарным орудием в руках своих чиновников, окруженным своими необузданными придворными. В одном из своих горьких писем Папа писал, что Карл не позволял себя «ни видеть, ни слышать, был недружелюбен».120
