— Хорошо, — остановил Добид ругань и плач. — Я разрешаю остаться на этом берегу всем, кто не может идти дальше. Другие пусть свяжутся за пояса верёвками. Я, Хетт и Абеша войдём в воду первыми. Мы должны торопиться, пока разбойники, захватившие наших жён и детей, не продали их в Мицраим.
Связавшись верёвками, длинная вереница людей с копьями, доспехами и щитами вошла в бурный поток. Сначала переправа совершалась благополучно. Но, когда первая половина переправлявшихся уже вышла на противоположный берег, у тех, кто был на середине, разорвались верёвки. Они стали захлёбываться и беспомощно колотить по воде руками. Те, кто ещё находился недалеко от начала переправы, бросился обратно к берегу. Там стояли, глядя на тонущих, оставшиеся ждать возвращения товарищей. Они плакали, проклиная свою беспомощность и ужасный Бошор.
Около пятидесяти человек вернулись, семеро утонули. Остальные выбрались на синайский берег.
Добид, Хетт, Абеша и Абитар стали выстраивать и пересчитывать их. Кое-кто при переправе выпустил из рук копьё или щит, которые унесло течением. Готовых продолжать преследование врагов оказалось всего четыреста человек. Судя по следам на песке, неизвестных врагов было намного больше.
— Как же такое полчище перешло Бошор? — недоумённо проговорил Добид, оглядываясь на ревущий поток.
— Наверно, заранее подготовили полезные приспособления, — предположил Абеша. — Как-то мне приходилось переплывать реку на надутых воздухом мехах с завязанной горловиной. Надутый мех хорошо держится на поверхности воды. Держась за него, легче плыть даже над большой глубиной. Ещё связывают верёвками плоты с тяжёлым камнем, опущенным на дно. За плот можно уцепиться, а на него сложить оружие и припасы.
— Может быть, несколько дней назад не было такого напора. Нам просто не повезло, — сказал Хетт. Он снял панцирь и выливал из него воду. — Бог Ягбе хочет проверить наше терпение и упорство, — добавил он.
Воины, перешедшие Бошор, сушили одежду. Проветривали кожаные мешки с хлебом, изюмом и смоквами. Сумели переправить и несколько мехов хорошей воды.
— Я не знаю, как поступить, — тихо бормотал Добид. — О могучий, всеведающий и вечный, помоги! Дай мне победить, и я спасу Эшраэль во имя твоё! Тебе будут все жертвы мои и восхваления, и воскурения мои! Не карай нас, рабов твоих, ослабевших и уставших... Абитар, надень ефод и молись. Я хочу спросить у бога: сумеем ли мы убить врагов? Суждено ли нам освободить жён и детей?
Левит надел промокший ефод поверх одежды воина и стал нараспев молиться, раскачиваясь и вскидывая руки к небу. Пел чуть поодаль высоким голосом Добид. Хрипло, неумело старались выдавить из своей гортани слова мольбы мокрые, лохматые, усталые эшраэлиты.
Внезапно далеко над бурыми холмами из безоблачного неба сверкнула молния — почти незаметная, остро изломанная искра небесного огня. И раздался такой отдалённый и глухой раскат грома, что ухо едва сумело его расслышать.
— Бог даёт мне знак! — побледнев от восторга, произнёс белокурый вождь. — Но что он означает, Абитар? Да или нет? Идти или вернуться? О чём говорит этот гром среди ясного неба?
Левит вспоминал что-то, он беззвучно шевелил губами и щурил глаза.
— Тебе нужно пойти в безлюдное место, — сказал Абитар. — Может быть, ты увидишь посланца бога, если тебе не дано видеть его самого.
— Ты успокоил моё сердце и отогнал сомнения, — обрадовано проговорил Добид.
Найдя пристанище в тени растрескавшейся скалы рядом с тамарисковой зарослью, воины расположились на кратковременный отдых. Они с надеждой посматривали на своего удивительного молодого вождя, который успел побывать тысяченачальником и зятем царя, потом его врагом и изгнанником, наконец победителем «ночующих в шатрах». Ещё недавно они готовы были побить его камнями от горя и досады, а теперь узнали, что он помазанник божий, избранник неба.
Добид произвольно пошёл в сторону. Туда, где громоздились скалы Синайской пустыни. Отойдя на значительное расстояние, он поднял взгляд к тому месту небосклона, где ему привиделся блеск промелькнувшей молнии.
Небо отливало глубокой синевой, ощущение его бездонности кружило голову. Взгляд Добида привлекло странное пурпурно-бронзовое облако в окаймлении бледных мазков, словно ракушек жемчужного цвета. Это облачное сияние создавало в сердце смешанное чувство радости и печали.
Добид не мог отвести от него глаз; и, как уже случалось с ним, возникло чувство лёгкости и необъяснимое таинство предвкушения
[71]. Он ощутил слабость; опершись на огромный шершавый камень, медленно сполз на колени и наклонил голову. Сияющее облако приближалось. Из сияния проявились очертания крылатого силуэта, и Добид снова увидел ангела.
На этот раз ангел выглядел по-другому. У него был не просто прекрасный, человекоподобный облик. Шестикратные крылья его не казались драгоценно-сапфирового цвета, переливающегося и неопределённого. И подобие белоснежно-позолоченных одежд с отблеском чего-то просвечивающего, багряного, не покрывали его тела. И неясно было, где формы этого тела начинаются и где кончаются, хотя Добид заметил прошлый прилёт совершенную по красоте, розовато-перламутровую руку. И волосы в виде струй расплавленного золота не ниспадали с головы, сливаясь с отблесками сапфировых крыльев.
Перед ним стоял посланец бога-воителя. У него было матово-смуглое определённо мужское лицо, хотя и безбородое, и такое же прекрасное, каким было прежде. Чёрные тонкие брови с некоторой хмуростью рисунка, почти сросшиеся над прекрасно вылепленным орлиным носом, огромные чёрные глаза с длинными ресницами, очерченный коричневым тёмный рот и лавина кудрей над высоким лбом, иссиня-чёрными потоками низвергавшаяся на золотой панцирь.
Таким был его сегодняшний ангел. Он стоял вполоборота к Добиду, и бетлехемец увидел его стройную могучую ногу, полузакрытую золотым поножьем, с алой сандалией на прекрасной стопе. Крылья ангела на этот раз виделись более определёнными: коричневато-белые с рябиной и даже с бурыми отцветами при накрытии перьев одно другим, как у некоторых больших птиц.
Поскольку образ небесного посланца сейчас больше напоминал человека, Добид счастливыми глазами прямо посмотрел на него.
Раздался звук, похожий на одновременное звучание множества арф. Ангел заговорил, хотя губы его почти не двигались.
— Не сомневайся в помощи всевышнего господина твоего, — сказал ангел. — Сражайся с врагами, и ты победишь.
— Но у меня только четыреста воинов, а там, мне думается, несметное полчище, — посмел всё-таки усомниться Добид.
— Скоро ты поймёшь, что бог помогает тебе одолеть это полчище. После победы, освобождения своих близких и богатой добычи, ты возвратишься в Шекелаг. Вслед за тем ты вернёшься в Эшраэль и не будешь воевать на стороне Пелиштима.
