— Горе мне и тебе, безумный человек! — закричала красавица, глядя на него с отвращением. — Что ты натворил, несчастный!
— А что такое случилось? — прохрипел Набал, он морщился и потирал гудящую после пьянства голову.
— Ты вчера оскорбил Добида и прогнал его людей, просивших еды. Они вернулись к своему начальнику. Они всё ему рассказали. Добид опоясался мечом и поклялся перерезать твоих овец, убить ослов, разорить сады и угодья. А также схватить тебя и потребовать возмещения за охрану стад и за нанесение бесчестья... — Абиге заплакала от досады, бросила на пол кувшин с напитком и ломала руки, воздев их в безысходной тоске. — Он сказал, что убьёт тебя и каждого смеющего ему противостоять...
Набал дико вылупил кровавые глаза. Он решил, будто Добид с отрядом воинов идёт его убивать.
— А-а! — сипло завопил Набал. — Помогите, спасите! Скорей сюда, ко мне!
Он попытался вскочить со своей постели, но зашатался и упал, ударившись головой о стену. Пена выступила на его губах и стекала по всклокоченной бороде. Набал пополз в угол комнаты, схватил край ковра и потянул на себя, чтобы спрятаться от неминуемой смерти. Внезапно он взвыл утробно, считая, наверное, что Добид уже подходит к нему с обнажённым мечом.
В испуге Абиге позвала слуг. Пятеро слуг вбежали и подскочили к хозяину, лежавшему на полу. Когда его подняли, положили поверх постели и брызнули в лицо холодной водой, Набал с ужасом посмотрел на них и заплакал. Он всхлипывал, хрипел, а лицо его посинело.
— Гх... Добб... хш... — сказал Набал, снова заплакав. Язык ему не повиновался. Набала хватил удар, который обездвижил безрассудного богача.
Абиге послала за местными лекарями. Они тотчас явились, но помочь больному не смогли. Набал пролежал неподвижно десять дней, мочась под себя, и умер. Его похоронили в наследственной погребальной пещере.
Внезапно овдовевшая Абиге пригласила судью Мешуллама из Адорагима.
Судья приехал на осле, сопровождаемый помощником. В его кожаной сумке находились обожжённые глиняные плитки с отпечатанными на их поверхности клиновидными знаками. Там же лежали вощёные таблички с письменами, нацарапанными костяной палочкой. Мешшулам вёл учёт имущества владельцев стад и землепользователей. После согласований с родственниками Набала, судья провозгласил следующее.
Дом умершего господина из рода Халеба со всем содержимым остаётся за его вдовой Абиге. Ей же принадлежат по закону пятеро служанок и двое рабов-мужчин. А также тысяча овец из принадлежавших Набалу стад. Остальные рабы, две тысячи овец с приплодом и тысяча чёрных коз распределяются между родственниками умершего по мужской линии, так как у Набала не оказалось детей ни от Абиге, ни от какой-либо другой женщины.
Спустя семидневье, о смерти вздорного богача стало известно Добиду.
Перед Абиге торжественно предстал левит Абитар. С ним были Хетт, Абеша, зифейский охотник Хиям и ещё несколько бойцов с копьями и мечами. Они вежливо поклонились хозяйке дома.
— Наш господин Добид бен Ешше из Бет-Лехема желает взять тебя в жёны, — сказал левит твёрдо. — Он обещает тебе покровительство и защиту.
— Я с радостью исполню желание господина моего, — ответила Абиге.
Она приказала погрузить на ослов имеющееся у неё продовольствие и сложила в сумку ценные вещи. Двух рабов оставила охранять дом и сад. Сама села на осла, покрытого цветистым чепраком, накинула на голову самое дорогое малиновое покрывало и вместе с пятью служанками отправилась в лагерь Добида.
Так Абиге стала второй женой бетлехемца, без сожаления поменяв привычные для неё праздность и изнеженность на суровую жизнь в пустынных горах.
Прошло не больше месяца после свадебного веселья, когда разведчики привели к Добиду усталого смуглого до черноты человека. Бывший тысяченачальник узнал его. Это был оруженосец и доверенный царевича Янахана, смелый и преданный Абиро.
— Приветствую тебя от имени господина моего Янахана, — сказал Абиро. — Я с трудом нашёл. Хорошо, что натолкнулся на твоих людей. Царевич послал меня сообщить о грозящей тебе опасности. Абенир и другие начальники вновь побуждают царя Саула схватить тебя. Он хочет собрать большое войско, оцепить эти горы, перекрыв все дороги и тропы. Тогда ты не сможешь от него ускользнуть. Уходи, пока ещё есть время. Позволь мне немного отдохнуть, а потом я возвращусь в Гибу.
— Передай Янахану благодарность за его заботу о сохранности жизни ничтожного раба Добида. Любовь к царевичу и почитание его всегда останутся в моём сердце, — растроганно произнёс Добид. — Выпей воды, поешь и отдохни сколько захочешь. Потом опытные охотники проводят тебя ближайшим путём.
После ухода Абиро Добид приказал складывать шатры, навьючивать на ослов корзины с провизией и мехи с водой. Окружившим его приверженцам белокурый вождь сообщил:
— Нам опять угрожает смерть. Всё по воле бога, но ждать на одном месте приближения врагов неразумно. Царь вынуждает меня принять новое решение. Я ухожу из Ханаана. Буду искать убежища за рубежом его, у чужих властителей. Кто из вас не согласен с моим решением, пусть поступает, как считает нужным.
— Мы пойдём с тобой, потому что овцам суждено следовать за своим вожаком, — сказал от лица всех Абитар.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Царь Саул приказал изгнать из пределов Ханаана колдунов и пророков. Гонцы поехали к старейшинам всех колен Эшраэля, требуя исполнить его приказ.
Колдуны попрятались, а пророки собирались толпами во многих городах и кричали истошно, что они следуют примеру великого Моше, приведшего хебраев в Страну обетованную. Они пускались плясать, бить в бубны и привлекать народ, который боязливо на них косился. Многие люди считали Саула правым, называя пророков лжецами и обманщиками. Другие говорили обратное: осуждали царя, лишившего эшраэлитов прорицаний.
Идумей Доик и евуссей Ард-ершалаимец с отрядами жестоких воинов разгоняли пророков. Они безжалостно пронзали их копьями и раскалывали черепа булавами. Тех, кто после дерзких протестов пытался спастись бегством, настигали меткие стрелы.
— Лучше бы Саул убивал пелиштимцев и «ночующих в шатрах». Мы что-то давно не слыхали о его подвигах и не видели рвения при защите людей ибрим, — ворчали знатные из северных областей, которые осуждали любые действия царя.
Саул то впадал в состояние тоски или внезапного гнева, то собирал ближайших соратников, выезжая в степи Заиорданья охотиться на антилоп и онагров. Затем в больших шатрах устраивались пиры. На эти пиры тайно привозили на верблюдах укутанных пёстрыми покрывалами блудниц.
Будто царь аморреев, прославившийся постоянными поисками красивых рабынь, Саул не жалел золота, падавшего в пригоршни хозяев разъездных гаремов.
Маслиноокая сириянка Хашиме в ожерелье из синих аметистов, звеня на запястьях и щиколотках серебряными браслетами, кричала в угаре веселья:
