Беззубые старики застыли в нескольких шагах от входа в подкрадывающихся позах — ноги полусогнуты, руки растопырены. При виде внезапного хозяина загадочные их лица вдруг как-то поглупели. Мегила сделал шаг в их сторону, и они не по-стариковски шустро бросились бежать к своей пекарне. Новый хозяин не удовлетворился произведённым внешним эффектом, догнал их, подхватив на бегу возле птичника ветку, предназначенную для отпугивания коршуна, и несколько раз прошёлся по худым, виноватым спинам. Ни Шери, ни Тамит даже не ойкнули, ибо позор сетовать на справедливое наказание. Они схоронились в норе пекарни, дрожа от стыда, и когда Мегила пообещал им снаружи, что в следующий раз убьёт их, если они без разрешения выйдут наружу, они начали кивать, признавая за ним это право.
Вернувшись в амбар, Мегила запустил руку под землю, снова ухватил землекопа за горло и поднял на уровень пола. Встряхнул несколько раз, приводя в сознание, и когда веки у того приоткрылись, снаружи донёсся сильный стук. Это были не старики, били специальным молотком, вывешиваемым в египетских домах у ворот, на косяке калитки.
Что это могло быть? Кто-то всё же увидел, как он перетаскивал мешок из дома в амбар, и донёс? Нет, гадать бесполезно.
Мегила повторно сдавил сонную артерию подземного путешественника. Отряхнув одежду, «царский брат» быстрым шагом направился к воротам.
37
Люди Шахкея поставили перед деревянным троном, на котором восседал в двойной тени дерев и опахал верховный жрец, двух небольших сфинксов из чёрного гранита.
— Взгляни сюда, — сказал начальник гарнизона, указывая концом своего офицерского жезла на спину одной, а потом другой статуи.
Аменемхет не пошевелился и даже не двинул веками.
— Здесь и здесь было высечено имя фараона Апопа, теперь оно срублено. Видно даже, что кто-то начал тут высекать другое имя.
— Кто же это мог решиться на такое преступление? — медленно и даже лениво спросил верховный жрец.
— А я тебе сейчас покажу, кто.
Хмурые, молчаливые гиксосы подтащили к месту разговора двоих египетских ремесленников, худых до невозможности и перепуганных до смерти. Они повалились в песок между человекоголовыми статуями. Их покрытые кровоподтёками спины тряслись и лоснились от пота и страха.
— Их застали на месте преступления в заброшенных якобы мастерских у храма Тефнут. Сначала они пытались лгать, говоря, что оказались в мастерских случайно, но потом сознались, что действовали по наущению храмового пророка Усергасена.
— Он будет наказан.
— Я бы удовлетворился этим твоим словом, когда бы это был первый такой случай или таких случаев было бы несколько. Но их множество. Мои люди чуть ли не каждую неделю находят осквернённые изваяния фараона и Сета в разных частях города. Давно я уже подозревал, что не отдельные безумцы или пьяницы занимаются этим. Отныне твёрдо знаю, что они действуют не только при поддержке влиятельных людей города, но по прямому наущению. Это тихий бунт.
Шахкей остановился, считая, что сказал достаточно, и вернулся к тому месту разговора, где пора посмотреть на поведение Аменемхета. Этот бритоголовый заговорщик не может не понимать, что эти два сфинкса вкупе с двумя трясущимися каменотёсами — доказательства убийственные. Апоп никогда не простит покушения на имя Апопа. Статуи имело бы смысл сразу отправить в Аварис, не предупреждая противника о своей осведомлённости. В другой ситуации начальник гарнизона так бы и сделал, но сейчас время было дорого. Каменный донос двигался бы две недели или больше, значительно медленнее событий, совершавшихся в городе и вокруг него. Шахкей не исключал, что ему придётся действовать самому без столичного соизволения, а уж если он начнёт, то нужно довести будет дело до настоящего конца. Не просто обрубить лапы чудищу мятежа и вырвать у него жало и сердце. Не только разогнать эти подозрительные полки «Летящих стрел», но и снести эту бритую голову со спокойным, вызывающим взглядом. Для этого нужно заставить Аменемхета обнаружить себя, открыто встать на сторону вояки Яхмоса. Вернее всего это можно сделать при помощи двух человекольвов с обтёсанными спинами. Аменемхет знает, что из этого сада они отправятся прямо на корабль.
Аменемхет молчал.
Начальник гарнизона не выдержал и снова заговорил сам:
— Это тихий бунт. Он опасен тем, что за ним следует бунт вооружённый.
— Кто же станет бунтовать, вот эти два трясущихся червяка? — Верховный жрец указал на каменотёсов.
— Ты лучше меня знаешь имя того, кто точит свой меч, и уже наточил.
— Ты говоришь о Яхмосе, но ныне неизвестно, жив ли он вообще. До бунта ли ему?
Шахкей едва сдержал довольную улыбку. Кажется, удалось добиться того, чего он хотел. Жрец начинает выдавать себя. Слишком долго его хитрость помогала ему. Для виду враждовал с задиристым мальчишкой, но стоило ему предложить настоящий выбор, он не может скрыть, на чьей он, на самом деле, стороне.
— Яхмос, и правда, был на львиной охоте и получил там несколько царапин. Но сейчас он находится не в своём фиванском дворце, как об этом гудят в городе, а выше по реке, в Темсене, там у него настоящая небольшая крепость, и сверх этого, он там не один. Туда скрытно переместились три его полка, но и это ещё не всё. В Темсене Яхмос собрал почти всех номархов Верхнего Египта. Правители Tec-Гора, Тена, Кобти, Со-хема, Абту, Ам-Хонта, Хесф-Пеху, Сапута, Анупу, Теп-Ахе вместе с ним. Для чего они там вместе собрались?!
Почему они там собрались тайно?! К чему Яхмос пытается их склонить?!
Аменемхет обвёл взглядом угол сада, где происходил разговор. Начальник гарнизона инстинктивно положил ладони на рукояти своих мечей. Ему показалось, что верховный жрец прикидывает, что произойдёт, если он своим людям прикажет прямо сейчас убить опасного гостя. Нет, вряд ли. Тут внутри находится до двух десятков кожаных всадников и ещё до полусотни расположилось у ворот. Даже если сюда явится целая толпа полуголых храмовых охранников с дубинками, да хоть и с копьями, они будут изрублены. Или жрец просто перестаёт владеть собой? Впал в панику. Нужен последний удар.
— Я никак не мог понять, почему ты покинул город в такое время, но теперь мне всё ясно. Чтобы отвести от себя подозрения в случае неудачи бунта.
Хека и Са-Ра переглянулись за спиной своего хозяина. Обвинение было ужасным. Что должно произойти после произнесения вслух этих слов? Места для дальнейших разговоров было не видно. Азиат, кажется, уверен в своей охране. Что же готов противопоставить ему Аменемхет?
Са-Ра сделал едва заметный шаг вперёд.
Хека сделал столь же малозаметный шаг назад, от поля вполне возможной схватки.
— Ты прав, Шахкей, это бунт. Начинающийся бунт. И его надо остановить, пока он не разразился.
Глаза начальника гарнизона сузились, губы растянула недоверчивая гримаса. Других он ждал слов от верховного жреца.
