— Но музыка не все время грустная, — сказал Майк.
— Ну да, в этих песнях всякого намешано, — кивнул мистер Поттер. — В том-то и дело. Сколько ни есть у человека, всегда в жизни найдешь еще много. И сколько бы грусти ни было в песне — всегда найдется столько же и другого. Вроде как «может быть, когда-нибудь станет лучше».
— А из всякой песни можно сделать блюз? — спросил Майк.
— Не из всякой. Но почти любая может звучать по-блюзовому.
Фрэнки засмеялся:
— По-блюзовому! Смешно!
— Это значит почти каждой песне можно придать аромат блюза.
Мистер Поттер поднес гармошку к губам и заиграл «Ты свети, моя звезда». Мелодия была та же, какую им пела мама, только с повторяющимися фразами. Под конец мистер Поттер заставил гармонику рыдать в голос.
— Как вы это делаете? — спросил Майк.
— Легко! — усмехнулся мистер Поттер. — Берешь мелодию и разбираешь на части. Некоторые строчки подправляешь, потом посыпаешь порошочком из собственного нутра. Играешь так, будто выкладываешь на обозрение чувства, которые живут в твоей душе: радость, печаль, злость. Вот смотри, Майк: повторяй за мной.
Он сыграл два аккорда.
Майк повторил их.
Мистер Поттер сыграл одну ноту, чуть изменив ее в конце.
Майк и это повторил в точности.
Мистер Поттер играл каждую музыкальную фразу немножко иначе, чем предыдущую. Так они и перебрасывались нотами, будто словами — сперва мистер Поттер, за ним Майк. Потом пошли музыкальные фразы подлиннее — как будто целые предложения. Дальше — больше, словно пошел настоящий разговор.
Когда они остановились, Фрэнки захлопал в ладоши.
— Теперь я! — потребовал он.
Мистер Поттер начал все сначала. Для Фрэнки он играл музыкальные фразы попроще.
Когда Фрэнки ухватил суть, к ним присоединился Майк. Так они сидели под деревом, три губные гармошки разговаривали друг с другом, и после всего, что случилось за эти несколько дней, Майк решился впустить в свое сердце еще капельку счастья.
Из задней двери большого дома выглянула миссис Поттер. Она помахала Майку и Фрэнки, подзывая их к себе.
Фрэнки первым побежал к ней.
Мистер Поттер показал на гармошку Майка.
— Особенная она у тебя. Никогда не слышал такого звука.
Майк кивнул:
— Я… как-то необычно себя чувствую, когда на ней играю.
Мистер Поттер улыбнулся:
— Бывает такое. Словно весь мир становится ярче и как будто все возможно.
Майк его понял. Он и сам так чувствовал.
Майк показал мистеру Поттеру крошечную буковку «В» с завитушками на боку гармоники.
— Что она значит?
— Не знаю. Не видал ничего похожего. У Фрэнки тоже такая есть?
Майк покачал головой:
— Нету, я проверял.
— Наверное, метка изготовителя. У тебя не только гармошка особенная, еще и талант от природы. Миссис Поттер все ахала, как ты играешь на рояле. Теперь я понимаю, о чем она толковала. Погоди-ка минутку…
Мистер Поттер скрылся в коттедже. Скоро он вернулся и вручил Майку толстую книгу, сплошь заполненную табулатурами для губной гармошки.
— Вот, могу одолжить на время. Тебе будет интересно. Завтра придешь, устроим еще джем-сейшн?
Майк снова кивнул:
— Да, сэр! Спасибо!
Он медленно пошел к дому, наигрывая мелодии, которые только что выучил. Какое-то движение привлекло его взгляд. Из окна второго этажа на него смотрела миссис Стербридж. Майк хотел ей помахать, но она уже исчезла, задернув занавеску.
У Майка так и не было случая извиниться за то, что без спросу играл на рояле. Она все еще сердится из-за этого? Или тут что-то другое?
Миссис Стербридж по-прежнему вела себя странно.
Две недели мальчишки, считай, ее и не видели.
Миссис Поттер следила за тем, чтобы они все время были чем-нибудь заняты: еда, игры, работа по дому. Фрэнки всюду бегал хвостом за мистером Поттером. Раз в несколько дней приходил мистер Говард, обедал вместе с ними, потом оставался поиграть в мяч в саду или в шашки на террасе. Он же водил их в парк по выходным. Она ни разу не ходила с ними.
Майк старался себя убедить, что это неважно. Хватит и того, что они с Фрэнки вместе. Но он видел, как мелюзга провожает миссис Стербридж взглядом, когда та быстрым шагом проходит мимо. Фрэнки отчаянно хотелось снова быть в семье. В глубине души Майк и сам об этом мечтал.
Утешение приносил блюз. Майк подолгу упражнялся с мистером Поттером, разбирал мелодии из книги и переделывал в блюзы все песни, какие знал. Музыка поднимала его ввысь, будто он стоял на плечах неведомого могучего существа. В душе просыпалась надежда, все казалось возможным, и музыка рвалась изнутри, словно сияние.
А в промежутках его одолевала растерянность. Что-то на Амариллис-драйв было сильно неладно.
Вечером накануне Четвертого июля
[17] Майк сидел на краю кровати, листая страницы книги, которую дал ему мистер Поттер.
Вначале ему попалась мелодия «Спокойной ночи, дамы», затем «Потому что он хороший парень» и «О, Сюзанна!».
Фрэнки забрался на кровать рядом с ним.
— Сыграй мне, пожалуйста!
Майк заиграл «Старый дом в Кентукки».
— Здорово! — прошептал Фрэнки. Глаза у него уже закрывались. — Как ты думаешь, Майк, завтра…
Его веки сомкнулись, а лоб хмурился, как будто Фрэнки изо всех сил загадывал желание.
Майку не нужно было слышать окончание вопроса. Брат каждый вечер спрашивал одно и то же.
«Как ты думаешь, завтра она побудет с нами? Может, позволит обедать вместе с ней, а не отдельно в кухне?»
Майк разгладил пальцем морщинку у Фрэнки на лбу.
— Как ты думаешь, она поведет нас в парк смотреть фейерверки, потому что Четвертое июля же? — сквозь сон пробормотал Фрэнки. — Тем более что мистер Говард уехал?
— Конечно, мелюзга, — шепнул Майк. — Спи! Может, завтра все будет.
14
Четвертое июля наступило и прошло как всякий обычный день.
В следующую субботу Майк и Фрэнки ждали у себя в комнате, когда мистер Говард придет за ними, чтобы идти гулять в парк. Майк играл на губной гармошке.
Фрэнки рисовал что-то цветными карандашами, лежа на полу. Вдруг он встал и заглянул в зеркало над комодом.
— Как ты думаешь, Майк, может, мне надо постричься?
