– Всё спросить у тебя хотел: зачем мои вещи и документы забрала? Куда дела-то?
– Вещи твои? – Валюха опустила руки, присела, затем легла на спину, запрокинув руки за голову. Морщилась от яркого солнца. – А на кой они тебе? Ты же с нами. Здесь всё общее: вещи, жратва, жизнь. Собаки бродячие без документов живут. У них про документы не спрашивают. А вот если тебя менты с документами поймают, повесят на тебя для галочки какую-нито кражу и будешь сидеть. А без документов ты кто? Тварь земная. Понял?
Кузьма кивнул. Заворочался Малыш.
– У меня чё-то чешется всё. Особо тут.
Он почесался сзади. Кузьма посмотрел на Малыша с тревогой и сообщил ему:
– Если это борщевик – ожоги с волдырями будут. Лечить надо. Тебе бы на солнце не надо лежать.
Валюха скомандовала идти за кабелем.
Загодя спёрли топор на пожарном щите у пионеров в лагере. В одной из попоек на даче Валюхе один бывший телефонист по фамилии Фомичёв рассказал, что для крутышек в коттеджи он тянул телефонный кабель с медными парами через реку. Указал место. Лежит неглубоко. Приподнять в воде. Рубануть с двух концов. И тащи.
Так и сделали. Рубанули. На тот берег Малыш с топором перебрался. Там шмякнул на камне по кабелю. Здесь Сосел ахнул раз-другой. И готово.
Затем дружно тянули длиннющего чёрного угря на берег. Сосел членил его сразу на куски. Опухоль и Кузьма таскали куски в лес. Кузьма из сухих сучьев развёл огонь. Стали обжигать оплётку. Валюха всем руководила.
Малышу становилось всё хуже. Он даже к костру не мог подойти. Всё чесался задом о стволы деревьев, не находя себе места.
Кузьма поглядел на него. Стало жалко парня.
– А ну-ка, давай в сторонку отойдём.
Отошли поглубже в лес. Валюха присоединилась к ним. Молчала. Наблюдала.
– Снимай штаны. Показывай.
Малыш показал. Вся кожа на заднице была у него в волдырях. Некоторые лопнули. Из них текла прозрачная жидкость.
– Да, это жопа, – резюмировала Валюха.
– Как я теперь? Как же я теперь?! – стонал Малыш, с трудом налепляя на себя трусы и застёгивая штаны.
– В аптеку надо. Противоожоговую плёнку купить и приложить ему.
Сначала сдали армянам в цветмет обожжённую проволоку. Деньги дали неплохие. Затем отправились в аптеку. В аптеке была очередь.
Народ, увидев заходящих в помещение бомжей, зашевелился, стал возмущаться:
– Припёрлись!
– Вонища!
– Это просто безобразие!
– Позовите охрану!
– Небось за боярышником!
– Не пускайте этих заразных!
– Не пристраивайтесь за мной!
– Выгоните-выгоните эту тухлятину!
Валюха, Кузьма, Сосел и Опухоль вышли на улицу. Решали, что делать. Кузьма уговорил одну сердобольную старушку. Написал ей записочку – та купила противоожоговые спрей и плёнку.
По дороге взяли водки и пожрать. Потом пошли в лес, к Малышу.
Малыш плакал, стоя у потухшего костра.
– Ещё ниже пошло. Все ноги чешутся.
– Видать, аллергия у тебя. – Кузьма осмотрел Малыша и только покачал головой. – Ложись на траву. Сейчас полечим тебя.
Сосел снял с себя пальто. Бросил на траву.
– На. Сюда лучше.
Валюха с Опухолем откупоривали водку и резали закуску.
После перевязки Малышу вроде полегчало. Покормили его. От водки он отказался. Пожевали тихонько всухомятку сами. Под комариные нудные песни и стоны Малыша кое-как стали засыпать. Валюха примостилась рядом с Опухолем на земле. Грели друг другу бока. Кузьма уснул в ногах у Малыша, положив голову на краешек пальто. Сосел приволок из леса бревно, положил под голову и тут же заснул, пробубнив коротко: «Господи, помилуй нас грешных».
Наутро их взяли. Всех сразу. Тёпленьких со сна. Малыша, видя, что тот не может идти, кончили сразу, ножом в шею. Он только охнул, осел и остался сидеть с испуганными открытыми глазами у дерева. Остальных четверо здоровенных бугаёв вывели из леса, погрузили, даже не связав, в кузова джипов.
– Рыпнетесь – пуля в лоб.
Привезли в какой-то карьер. В котловане был мусор, наваленный на краю песочного озерка и гадко воняющий.
– Вот вы и дома.
– Не убивайте, ребята, я денег дам. У меня есть! – вскинулась откупаться Валюха.
Братки переглянулись.
– Давай, – сказал один из них и протянул к ней огромную лапу.
– У меня не здесь. Спрятаны. Сто тыщ. На чёрный день.
Подъехал ещё один джип. Из него вышел маленький лысый толстяк с бегающими сальными глазками.
– У меня только один вопрос. Кто из вас кабель трогал?
Все молчали.
– Вы, мрази, два коттеджных посёлка отрезали. Будете наказаны.
Валюха заголосила. Упала на колени и поползла к толстяку, мотая головой, как овца.
Толстяк поморщился. Обратился к Соселу и Кузьме:
– Вы, двое. Пошли туда. Копай себе нору. Ребята, как выроют, кончайте. А вы, – обратился он к другим двоим, – садитесь в машину и езжайте к Фомичёву. Его тоже сюда. Это и его рук дело. Это он, падла, про кабель им сказал. Мстит, видать, мне, что не заплатил ему.
Валюха хватала толстяка за ноги. Выла. Тот пинал её.
– Гадость! Все вы гадость! В пепел всех! Только не при мне.
Два джипа уехали. Один остался. Двое братков подошли к Валюхе.
– Ну, рассказывай, шлюха, где бабки спрятала? Жить тебе на десять охапок говна осталось.
– Скажу, ребята, всё скажу. Мне денег не жалко. Значит, дачный посёлок Полушкино, дом тридцать четыре, это недалеко отсюда. Дом сгорел. Но там сарай остался.
Валюха поднялась на ноги и продолжала плести враки, чтобы хоть как-то продлить себе жизнь. Но надежды было мало. Ей-богу, мало.
Сосел с Кузьмой не спеша разгребали мусор. Яма для покойников была ещё невелика.
– Живо давай! Не коси! – прикрикнул на них амбал. – А где ещё один ваш? Только что тут был.
Опухоль пропал. Может, ему повезёт в остаток жизни.
– Давай кончать! А то все разбегутся.
– И то верно.
Это были последние их слова. За секунды до этого Сосел протянул Кузьме тряпку с завёрнутым в неё твёрдым предметом.
– На. Мочи. Заряжен. Я не могу.
Кузьма развернул тряпку. Привычно взял в правую руку пистолет. Нагнулся. Посмотрел назад через плечо.
– И то верно…
Пистолет выстрелил два раза. Амбалы мешками завалились на песок.
