Ii preto, Леня. Да что все это значит?
— Что ты несешь? — заорал я так, что сам испугался этого дикого крика.
Широкая, блаженная улыбка залила ее лицо.
— Это я спасла Леню, — заявила улыбка.
— Что? Ты…
— Да, — призналась она, потупив голову. — Я совершила свое первое чудесное деяние.
Я только таращил глаза. Она подняла голову. Улыбка все сияла.
— Конечно, я совершила чудо не сама. И она похлопала меня по руке. — Просто чудо явилось через меня.
Я встал. Не в силах усидеть. И стал кругами ходить вокруг скамьи. Мирелла крутилась в такт моим перемещениям. Что ей сказать? И чего она от меня хочет? Верю ли я ей — нет, вопрос стоит не так. В какой степени я верю? И что произошло там на самом деле? И сколько еще событий, о которых я даже не подозреваю? Меня тошнило, кружилась голова, я был опустошен — и предан! Как же я ненавидел ее в эту минуту. У меня руки чесались ее задушить, избить, запустить каменюгой в эту благочестивую улыбочку…
— Ты что, думаешь, я поверю в эту твою чушь с чудесами! — Я перешел на петушиный крик.
— Это врачи спасли Леню, если хочешь знать! — кричал я прямо в этот оскал. — Его вылечили доктора и лекарства. Менингит — это всего-навсего воспаление — только чуть серьезнее — сначала… Ты чокнутая! — заключил я, измотанный ее сочувствием.
— Бедный, и верить не умеешь, и не знаешь, что такое вера, — пожалела она меня.
Я застыл на месте. Разве можно проиграть, когда прав? Может быть, я не знаю, что такое вера, и понятия не имею, откуда берутся чудеса?
— Я знаю больше, чем ты думаешь, — тихо ответил я. И тут мне показалось, что я нащупал нить, но Мирелла поняла все превратно.
— Ты знаешь только то, что всем известно, что всем видно, — заявила она. И голосок стал тоненький, колючий. — А я-то думала, ты не такой, как все, — вздохнула она.
— А я и есть не такой. Цели хочешь знать, я такое знаю, чего тебе даже не представить!
И откуда вдруг слезы? Я повернулся к ней спиной.
Спустя какое-то время ее пальцы легонько потрепали меня по плечу.
— Если хочешь, — шепнула она, — можешь поцеловать меня. Но только один разочек. Один раз не считается.
Я стоял, обнимал ее, но все было так странно, нереально, одновременно и близко, и далеко…
— Чур, это наша тайна! — сказала Мирелла.
— Ты не скажешь об этом il preto? — хотел удостовериться я.
— Нет! — Она покачала головой. — Это наше чудо!
