– Спасательные аппараты на всех есть?
– Да, конечно, ИСА-М, самые современные, на которых учились.
– Вангол, ежели что, я без комбинезона пойду, аппарат есть, и ладно.
– Степан, за бортом минус тридцать, вода плюс два-три, десять минут в такой воде – и конец. Без гидро-комбеза не пойдешь, без обсуждений.
Макушев опустил голову и, пряча глаза, присел на торпеду, лежавшую на нижнем стеллаже.
– Товарищ капитан, осторожнее, раздавите боеприпас…
– Арефьев, кончай базар. Все, шутки в сторону, мужики, работаем, – тихо сказал Сизов.
Конец марта в Антарктиде – это уже осень, больше похожая на зиму. Полярная ночь, накрывшая шестой материк своим непроницаемым покрывалом, была очень кстати. Редкие всполохи сияния озаряли небосвод. Глубокое, бездонное, усыпанное незнакомыми звездами небо висело над двумя подлодками перед боевой операцией, всплывшими на последнее «свидание». Решили оставшиеся перед тайным проходом во льду мили преодолеть в надводном положении. Вангол был уверен, что найдет этот вход, увидит его, почувствует. Когда лодка пошла на глубину, он уже не снимал наушников гидроакустика. Вскоре штурман доложил – прямо по курсу искомый квадрат, точнее он определиться не сможет. Сбавили ход до самого малого. Вангол вслушивался в сигналы гидролокатора. Лодка Аксенова осталась за кормой и зависла в режиме тишины, чтобы не мешать Лузгину и Ванголу.
– Внимание, слышу сигнал. – Вангол поднял руку. Через минуту, сориентировавшись, он пояснил:
– Только это сигнал гидромаяка. Сергей, вот почему они так уверенно шли. А мы за ними этот сигнал не слышали. Жаль, Аксенову это невозможно сообщить. По маяку и он бы прошел, как думаешь?
– Не знаю, теперь об этом поздно думать. У нас своя задача. Ну что, Вангол, идем в нору?
– Идем.
Сигнал боевой тревоги расставил экипаж по местам, лодка на малом ходу приближалась к входу в ледовый тоннель, который Вангол уже хорошо ощущал, он практически его видел. Он засек время, когда лодка в него вошла. Секунды медленно превращали время в минуты, прошло три, пять, двенадцать минут хода в тоннеле.
– Центральный, мы выходим, дайте право руля, там чисто, надо уйти от действия гидроакустики немцев. Маяк – узконаправленный луч. Скорее, Сережа! Я вырубаю наш локатор, чтобы не засветиться.
Через несколько минут маневрирования Вангол доложил в центральный:
– Все, мы вне зоны их радара, можно остановиться и всплыть на перископную глубину.
– Вангол, передай вахту дежурному, ждем тебя в центральном.
– Хорошо, сейчас буду.
Лодка медленно всплывала, продували цистерны аккуратно, не создавая лишних пузырей. На перископной глубине зависли и осторожно подняли прибор. Лузгин долго всматривался в окуляры, медленно поворачивая перископ. Все это время он молчал. Потом передал его Ванголу.
– Не может быть! – первое, что произнес Вангол через несколько секунд наблюдения. – Как они сюда прошли?
– Вот и я о том же думаю, – ответил озадаченно Лузгин.
В перископ плохо, но было видно скалистое побережье с небольшой бухтой, в которой стояли океанское грузовое судно и несколько подводных лодок. Транспортник разгружался под светом мощных прожекторов. На причале двигались какие-то небольшие машины и люди. Никаких признаков тревоги. Вангол всматривался в береговую линию, но даже он не заметил ни орудий, ни зениток. Вообще, военных береговой службы видно не было, только экипажи судов небольшими группами двигались между укрытых в скалах строений.
– Нас не засекли, это хорошо. Удобно устроились, да и то сказать, кто бы их тут нашел…
– Вангол, вероятно, в бухту для транспортных судов есть какой-то другой проход, скорее всего, вдоль береговой линии, вот там левее у скал вижу буи. Скорее всего, это фарватер для транспортных судов, он непроходим для лодок. А вход может быть далеко, там, где мы видели сплошные торосы и айсберги. Там, возможно, их встречает вон тот ледокол-буксир. Хорошо придумано, молодцы фашисты. Бухта закрыта с моря на сто процентов. А для лодок сделали проход во льду.
Вангол заметил две очень большие субмарины и одну среднего водоизмещения, какую-то не совсем обычную, почти без рубки. Что это за лодка?..
– Надо десантироваться. Посмотри, где можно подойти максимально близко к берегу, так чтобы фрицы не обнаружили.
– Сложно сказать, видимость плохая, но вот если только там, изгиб, скала, может быть, под нее уйти. Штурман, глубины?
Через полчаса лодка всплыла в тени огромной скалы, свесившейся над водой примерно в двух километрах от немецких причалов. Ровно десять минут – и она скрылась в глубине, оставив в черных волнах в лодке двоих. Вангол и Федор Сизов, одетые в немецкую военно-морскую офицерскую форму, быстро гребли к скалистому берегу. Еще через час они стояли возле какого-то сооружения и наблюдали, как немецкие моряки опустошают запасы пива в задымленной табаком забегаловке, сколоченной из пустых ящиков. Этими же ящиками, горы которых лежали вокруг пирса, жарко топили большую буржуйку в центре заведения. Было холодно, около двадцати градусов мороза, при абсолютном штиле.
– Вангол, здесь какой-то перевалочный пункт, смотри, сколько разной тары. Явно распаковывают здесь и перегружают…
– Вот в эту небольшую подводную лодку, – продолжил Вангол.
– И куда же они везут столько добра?
– Вот это и надо у них спросить…
Как обер-боцман с немецкого военно-транспортного судна Ганс Литке оказался на борту русской подлодки, он никогда не узнает. Теперь ему было уже все равно. Он сидел в баре «У причала» и пил пиво. Несколько раз выходил «освежиться» и вот очнулся в каюте командира советской субмарины. Это было ужасно…
Болела голова и немного челюсть. Он понял, что его военной карьере пришел конец и все, что вбивали ему в течение многих лет о великой миссии Германии, уже ничего для него не значит. А жить хотелось, очень хотелось, поэтому он сразу решил, что расскажет все… Только несколько глотков пива – и он будет говорить. Поскольку пива на борту лодки не было, несколько глотков спирта так развязали немцу язык, что он говорил почти два часа, рассказывая обо всем, чему был лично свидетелем и о чем не знал, но слышал. То есть говорил о земле обетованной, сокрытой под ледяным панцирем материка. Вангол переводил, все остальные слушали этот фантастический рассказ. Арефьев, по поручению Вангола, тщательно записывал. Когда немец устал говорить, его отправили отсыпаться.
– Ну и что это было?
– В других условиях я бы принял его за психа и отправил в больничку, – сказал Макушев.
– Да, Степан, в других условиях я бы его просто шлепнул как ненормального и потому бесполезного «языка». А здесь и сейчас мы, к сожалению, видим реальные подтверждения его бреда.
– Если хоть какая-то часть его слов правда, то мы еще только на пороге тайны. Наша задача несколько меняется. Во-первых, необходимо проникнуть туда, в таинственную Новую Швабию. Во-вторых, уничтожить этот перевалочный пункт и пути подхода к нему. В-третьих… А вот в-третьих пока не ясно, решать будем на месте.
