Кошка, почувствовав, что он проснулся, встала, обошла затухающий костер так, что очутилась напротив, и села. Она долго смотрела своими большими глазами на Кольшу и вдруг потянулась носом к остаткам кострища. Там, на веточке, еще остались несколько кусочков прожаренного Кольшей мяса.
– Ты что, попробовать хочешь? – спросил Кольша и сел.
Кошка смотрела на него и не двигалась. Кольша снял с палочки кусок мяса и, положив на ладонь, протянул кошке. Как у него хватило на это смелости, он потом долго удивлялся. Кошка поднялась и подошла. Она осторожно взяла мясо с руки и тут же проглотила. Кольша протягивал ей еще и еще, скормив все, что оставалось. Она поняла, что больше лакомства нет, и легла, совершенно не обращая внимания на хозяина костра. Кольша не знал, что делать дальше. Оставаться рядом с этим огромным зверем или пытаться уйти? Хотя от нее уйти было невозможно, это было ясно. Он даже не думал о том, что где-то рядом его копье и нож. Когда он кормил кошку мясом, почувствовал, что ей это нравится. То ли жареное мясо, то ли то, что он ее кормит с руки… Терять было нечего. Кольша встал и спокойно подошел к кошке. Она оставалась спокойной, лишь глядела на него из-под слегка опущенных век. Он протянул руку и прикоснулся к ее голове. Она не двигалась, только чуть дрогнули короткие уши. Кольша погладил ее крупную голову так, как много раз гладил дома свою кошку. Она закрыла глаза от удовольствия, и он услышал, как из ее груди мягко выкатилось наружу, обволакивая все вокруг, тихое мурлыканье.
«Ей нравится! Она мурлычет, как совсем обычная кошка». Кольша обрадовался такому обороту дел. Теперь она его точно не тронет, они подружатся, и ему будет веселее тут жить. Кольша, если честно, уже несколько устал от полного одиночества. Теперь он гладил большую дикую кошку, которая почему-то решила с ним дружить. Почему? Кольша так и не смог понять. Кольше уже не хотелось куда-то немедля идти. Он посмотрел на озеро – в нем явно водилась рыба, в заводях то и дело расходились круги. Он гладил и чесал кошку за ушами, она довольно мурлыкала и даже перевернулась на спину, раскинув огромные лапы. Кольша погладил ей грудь, отошел к костру и стал собирать угли, подбрасывать веточки и раздувать огонь; он гадал, как она поведет себя, когда костер разгорится? Не испугается? Кошка чуть отодвинулась от разгорающегося пламени и легла, положив голову на передние лапы. Она наблюдала за играющими языками огня и ничуть его не боялась. Кольша сидел и смотрел на костер, на застывшую огромную хищницу, в зрачках которой отражались всполохи пламени.
«Надо как-то ее назвать, у нее же должно быть имя, тогда можно будет с ней поговорить», – думал Кольша.
– Тебя как зовут, киса?
Кошка перевела на него взгляд. Звук человеческого голоса ей явно не знаком, решил Кольша. Она немного, как показалось Кольше, встревожилась. Хвост несколько раз легко ударил по земле. Нервничает – понял Кольша.
– Как хочешь, значит, будешь без имени, киса…
Кошка вдруг оскалилась и, мгновенно вскочив, прыгнула в сторону от костра в заросли кустарника. Там послышалась какая-то возня, чей-то угрожающий рык, а потом все стихло. Кольша схватил копье и пылающую головню из костра, встал, готовый к схватке со зверем. Скользнув тихой тенью, почти бесшумно, кошка вновь появилась у костра. Она мельком глянула на Кольшу, готовая к прыжку и в то же время демонстрируя уверенность. Кольша положил головешку в костер и опустил на землю копье. Кошка обошла костер и легла около Кольши. Кольша сел рядом и прислонился спиной к ее теплому боку.
– Ты чё, киса, кого это ты там потрепала? А? – Кольша погладил кошку по спине.
Она не была против. Положив большую голову на лапы, она закрыла глаза. Раньше Кольша не знал, что кошки тоже умеют храпеть во сне.
С появлением Кисы, а Кольша так и стал звать этого зверя, жизнь его резко изменилась. Во-первых, и это главное, ему стало жить веселее. Теперь было с кем поговорить; как ни странно, собеседником может быть не только человек. Киса не говорила, но она слушала и, как казалось Кольше, абсолютно все понимала. Ее взгляд был красноречивее слов. Она радовалась и грустила вместе с Кольшей. Ей было хорошо с ним, а Кольша был просто счастлив своей дружбой с красивым и умным зверем. Недостатка в пище не было. Киса приносила столько дичи, что им хватало на двоих. Иногда они ходили на охоту вдвоем. Это было для Кольши новым испытанием. Арчи, его таежный пес, там, в прошлом, безоговорочно признавал в нем хозяина и слушал его команды, только иногда, как бы играя с ним, допускал некоторое неповиновение. Здесь ситуация была иная. Хозяйкой была Киса, но вела себя очень достойно, позволяя Кольше действовать самостоятельно. Однако иногда просто разворачивалась и уходила от него. Кольша понимал, что он или спугнул дичь раньше времени, или вообще действовал неправильно. Он возвращался один, без добычи, а через некоторое время приходила Киса и бросала к его ногам свой трофей. При этом смотрела снисходительно, как на детеныша. Кольша благодарил ее и просил у нее прощения за свою неопытность и ошибки. После чего готовил пищу себе и угощение зверю. Кольша даже стал сушить и коптить мясо. Киса так же, как в первый раз, с удовольствием лакомилась жареными кусочками из его рук. Отсчитывая дни с момента своего побега, Кольша сбился и теперь стал считать со дня своего знакомства с Кисой.
Время летело, уже не меньше месяца прошло, как он вырвался из немецкого плена. Теперь он не знал, куда идти, немцев здесь не было. Не было вообще никого, кроме диких животных да его с Кисой. Иногда Кольше становилось очень грустно. Он понимал, надо что-то делать, не оставаться же здесь на всю жизнь. Он соорудил себе небольшой уютный шалаш, теперь не редкие моросящие дожди ему были не страшны. Киса зашла в этот лесной домик, обошла его и сразу выбрала себе место у входа. Еще одной удачей были заросли дикого лука. Тонкие луковичные стебли пучками покрывали весь берег горной речки. А росший на другом берегу густой кустарник оказался черной смородиной. Эти открытия для Кольши были определяющими. На ближайшее время он решил остаться жить здесь, а дальше видно будет, размышлял он.
Теперь густой смородиновый аромат наполнял его жизнь воспоминаниями о родной деревне, а лучок дополнил ежедневное мясное меню. Соорудив удочку, Кольша наловчился ловить здешнюю рыбу. Причем рыбы было здесь не просто много, а очень много. Ловить ее было легко, вся задача состояла в том, чтобы поймать крупную и вкусную рыбину. Самодельный крючок из иглы с наживкой еще не успевал коснуться поверхности воды, как оттуда, выпрыгивая десятками, кидались на нее мелкие костлявые рыбешки, вроде наших ершей. А крупная рыба ходила в глубине, и к ней забросить наживку никак не удавалось. Кольша стал хитрить, он бросал одновременно горсть гальки и делал заброс. В двух-трех случаях из десяти крючок с наживкой успевал проскочить поверхностный слой воды и уходил в глубину. Вот тогда начиналось самое интересное. Поплавок замирал на какое-то время, а потом начинал танцевать по глянцевой поверхности воды, выделывая загадочные фигуры, и только спустя несколько минут плавно нырял под воду. Только тогда Кольша и подсекал рыбу. Он делал это осторожно, боясь оборвать самодельную снасть. Выуживать двух-трехкилограммовых рыбин приходилось подолгу. С некоторых пор наблюдать за этой охотой стала Киса, она не скрывала своего любопытства и, как казалось иногда Кольше, испытывала к нему уважение, когда на берегу оказывалась крупная, сверкающая всеми цветами радуги рыбина. Кольша разделывал, поджаривал рыбу и, конечно, угощал Кису. Она была не прочь полакомиться и сырой, но терпеливо ждала угощения из Кольшиных рук. Это очень радовало парня.
