– Минь… – Стасик вдруг побелел. – А коровы-то…
– Ну и что? – сказал Минька, но про себя подумал: «Теперь обоим беда. Попадет. Наверное, уже взбучку назначили».
– Сразу тебе и реветь.
– Да… – хныкал Стасик. – Тебе что, коров-то не ты… Я пастух-то…
– Бежим! Только ворота запрем.
Они закрыли ворота, воткнули в пробой замок и побежали через лес что было сил.
– Стой, Стасик, не туда. – Минька остановился. Оба перевели дух.
– Туда, Миня, туда.
Оба прислушались, но коров нигде не было.
– Эта дорога домой?
– И эта домой.
– Значит, обе туда.
Солнышко село, стало прохладно. Комары закусались еще сильней. Мальчики уже не могли бежать, когда впереди показалось поле и крыши домов. Около огородов оба пригнулись и начали тихо подбираться к деревне. Последние метры ползли по-пластунски: Минька впереди, Стасик сзади. Наконец они притихли в траве за старым колодцем.
Посреди деревни шумела Хомутовская бабка. Коров нигде не было, наверно, их уже загнали по дворам.
Ох и ругалась же эта Клювиха! Она стояла на середине улицы и махала руками, как ворона. Потому что коровы-то остались голодные. По словам бабки, выходило, что они, подняв свои хвосты, чуть ли не до обеда присвистали в деревню. Потом забились в заброшенную конюшню и все до одной простояли до вечера, остались не евши. И вот Клювиха честила Стасика почем зря, а заодно и бригадира. Потому что Стасик был сын бригадира.
– Пять ведь классов окончил! Пять! – кричала бабка про Стасика. – В пионеры записан. Весь день простояли коровушки. Много ли надоят после такой пастьбы?
– Стой, не вылазь! – прошептал Минька, дергая Стасика за рукав.
Они лежали в траве, слушали. Вскоре подошли мать Стасика, соседка Лиля и мать Миньки. Они тоже начали обсуждать происшествие.
– Он где сам-то?
– Нету!
– И моего нету, – сказала мать Миньки.
Миньке и Стасику стало вдруг до слез жалко самих себя. Есть обоим хотелось так, что даже голова кружилась.
– Минь, давай выбежим, – шепнул Стасик, но Минька опять дернул его за рубаху.
Подъехал на «Беларуси» Евлаха, вылез из кабины и тоже давай говорить о коровах. Только из-за шума трактора никого не стало слышно, даже Клювиху. А когда подошел еще и отец Стасика, то есть бригадир, Стасик не выдержал. Он вскочил и у всех на глазах что есть духу побежал домой. Миньке после этого тоже ничего не оставалось делать. Не слушая, что кричит Клювиха, он тоже припустил к своему дому…
Он схватил в кухне ломоть пирога, залез на печь и притаился. Мимоходом смолол этот пирог и стал ждать. Ждал, ждал, что будет дальше, и уснул. Совсем получилось нечаянно, даже сам не ожидал этого.
4
(Сон. Катька дразнится.
Судьба Хомутова. Опять капуста! На реке.)
Миньке снилась солнечная речка и дегтярный завод. Минька удил рыбу прямиком с крыши завода. Он вытащил окуня, хотел показать Стасику, но пришла бабка Клювиха, чтобы настегать обоих то ли вицей, то ли крапивой. Минька забрался на крышу и почему-то оказался уже не в лесу, а в деревне. Он взмахнул руками и полетел над полем. Ах, как приятно, как хорошо лететь над полем! Потом ему снились коровы и луг, а на лугу ходил учитель по труду и природоведению Сергей Михайлович. Он поставил в траве колышек и сказал: «Тут будет пионерлагерь». Минька только хотел забить свой колышек, как вдруг проснулся. Даже зло взяло, что не успел.
Он слез с печки и обрадовался: вчерашнее приключение кончилось благополучно. Мать ушла на ферму в соседнюю деревню. На столе стояла жареная картошка и стакан молока.
Солнце светило в окна ярко и жарко. Минька вычистил зубы, помылся у рукомойника, быстро позавтракал и побежал к Стасику.
Такой был солнечный и прекрасный день! Ни оводов, ни мух, потому что дул ветер. Коров пасли сегодня другие, речка синела под горой как новенькая. Иди куда хочешь, только бы отыскать Стасика.
У Миньки даже дух захватило от всего этого. Он вспомнил, как летал во сне, и побежал к Стасикову дому так, что рубаха сзади надулась от ветра.
Стоп! Остановка.
У крыльца на одной ноге прыгала Катька, сестра Стасика. Она прыгала и пела дразнилку:
Стася-карася,
Нога оторвалася;
Пошел косить,
Нога висит.
Катька была старше своего брата. Она заболела однажды простудой и год пропустила. Поэтому в пятом классе она училась вместе с Минькой и Стасиком.
Стася-карася,
Нога оторвалася.
Минька подошел ближе и спросил:
– Ты чего дразнишься?
– А тебе какое дело?
– Позови Стасика.
– А вот и не позову, вот и не позову.
Стася-карася,
Нога оторвалася…
– У самой-то оторвалась. Где Стасик?
– Нигде, вот.
Тут Катька рассердила Миньку еще больше: она показала ему толстый красный язык.
– Рыжая! – не вытерпел он.
Катька уже думала, чем ответить Миньке, но быстро у нее ничего не придумалось, а тут-то как раз и появился Стасик.
Оба направились за амбары, подальше от Катьки.
– Ну? Была у тебя взбучка? – спросил Минька.
– Не-е!
– А про дом? Никому не сказал?
Стасик помотал головой и произнес:
– Только папке.
– Козел!
– Я ведь немножко… сказал-то…
– Немножко! И немножко не надо было. – Минька стал думать. – Знаешь чего?
– Чего?..
Катька высунулась из-за угла. Она хотела подслушать, что говорили мальчики. Минька отвернулся.
Наконец-то она убежала!
Минька задумчиво наблюдал за облаками. Они медленно двигались по синему небу. В траве гудели шмели.
– Пойдем на завод?
– Ура! – закричал Стасик.
– Тише! Вон опять высунулась. Катька, ты русские слова понимаешь?
Катька запела «Стасю-карасю» и убежала опять.
– Побожись, что реветь не будешь, – сказал Минька.
Стасик побожился, но вдруг вздохнул:
– Искать будут…
– Не будут. Пусть думают, что мы в пионерлагере. Помнишь, Сергей Михайлович при ходил? Чай пил у Лилиной матери.
