Крем глаза Айвэн успел увидеть, как дверь открывается снова. Сделав над собой невероятное усилие, он оперся о стол и рывком поднялся. Качнуло. Только поэтому автоматная очередь, предназначавшаяся ему, вспорола столешницу. Понимая, что во второй раз стрелок не промахнется, а до оружия Айвэн дотянуться не успеет, он сделал единственное, что мог в этой ситуации: не стал неволить тело, и, подчинившись неведомой силе, заплетающей ноги и ведущей тело куда-то в сторону, постарался придать себе дополнительный импульс. Получилось. Его восемьдесят пять килограммов отяжелевшего, безвольного тела едва ли не с разбегу ударили в окно, вынося его вместе с рамой. Короткий полет, удар, выбивший дух — и он на улице. Странно, но падение будто прочистило ему мозги: во всяком случае, на ноги он поднялся достаточно резво. Сверху раздалось злое шипение: второй нападающий выражал свое недовольство. Ничуть не сомневаясь в том, что последует дальше, Айвэн на заплетающихся ногах рванул к темнеющим в стороне коттеджам. Из окна застучал автомат, левую руку рвануло болью, от которой сознание стало еще яснее. Уже практически свободно управляя телом, охотник рванул зигзагами. Сбил в темноте какую-то бочку, упал, выматерившись. От главного здания гостиницы заработал еще один автомат. Нырнув за угол, под защиту коттеджа, Айвэн ускорился так, как только смог. Несколько секунд сумасшедшего бега в темноте — и он у сетчатого забора. Где-то за спиной слышатся приглушенные крики преследователей, а сознание опять мутится. Обернувшись по сторонам, Айвэн подхватил драную, мокрую и вонючую мешковину, что валялась у стены коттеджа, перекинул ее через колючую проволоку, натянутую на этом участке поверх уже привычной рабицы, и, путаясь в сетке, полез через забор. Тяжело рухнул вниз, подскочил на четвереньки, и, молясь, чтобы у преследователей не нашлось ночных прицелов, рванул к темнеющему в отдалении леску. Вслед ему ударили несколько очередей, но стреляли, скорее, наобум: в такой темноте попасть по бегущему на четвереньках человеку в черном комбинезоне… Это надо одним выстрелом лимит везения на всю жизнь вперед исчерпать. Через несколько минут он бешеным кабаном ворвался в подлесок, выпрямился, и, качаясь и спотыкаясь, напрасно пытаясь отдышаться, побрел дальше, придерживаясь руками за стволы деревьев. А в голове крутились только две мысли: кто же такой на самом деле этот Дядюшка, мать его, Мизантроп, и что теперь будет с его товарищами?
Глава 19. Бойня
Многие иммунные не выдерживают постоянного давления Улья, в их психике происходят необратимые изменения. Размываются грани морали, то, что раньше казалось отвратительным и недопустимым, становится возможным. Люди ожесточаются, часто проявляются списки немотивированной агрессии. Те, кто мало что представлял собой в прошлой жизни, становятся жестокими и кровожадными. Как правило, несмотря на общий упадок нравов в Улье, таки индивидуумы выдавливаются из общества или уничтожаются — они вредны даже для весьма извращенного социума Улья, а значит, опасны.
Из расширенного образовательного курса, рекомендованного для ускорения адаптации новых иммунных.
К утру яд, или чем там его напоили, полностью вышел из организма. К сожалению — вместе с пищей: пару раз Айвэна неслабо вывернуло. Теперь желудок практически безостановочно урчал, требуя еды. Опасаясь погони, трейсер углубился в лес, молясь о том, чтобы не нарваться на зараженных: из всего оружия у него остался один только нож. Если пустыша, а то и нескольких, он еще одолеет, то, попадись кто посерьезнее — и будут проблемы. Правда, оставался еще Дар, но пользоваться им, в свете последних событий, не очень хотелось. Потому, едва убедившись, что за ним никто не гонится, Айвэн нашел небольшой овражек, оборудовал себе в нем лежку за кустами, где и провалялся до рассвета, понемногу отхлебывая живчик из фляги, которую, к счастью, инстинктивно прицепил на пояс, когда собирался к ужину. Рана на руке оказалась пустячной, не более, чем глубокая царапина. Он промыл ее живчиком и наложил повязку, использовав ИПП, лежащей в нагрудном кармане.
Почувствовав себя лучше, он провел ревизию оставшегося имущества. Получилось негусто. Одежда, обувь, фляга и нож. Ну и мультитул еще. Нож, хоть и вполне боевой, с остро заточенным лезвием и серрейтором на обратной стороне, мало походил на оружие, с которым можно идти друзьям на выручку. Тем не менее, бросать их на произвол судьбы Айвэн не собирался. В первую очередь, ему было необходимо вернуться к долбанному «Оазису» и установить наблюдение за его территорией. Без информации все равно планировать что-либо бесполезно. Его пока утешало одно: если бы целью Мизантропа и компании было убийство, а не захват, концентрация дряни в еде и пище была бы гораздо выше, и он бы сейчас не по лесу шастал, а остывал у себя в номере. Так что парни, скорее всего, живы. Правда, надолго ли — неизвестно. Потому следовало поторапливаться.
Прежде чем удалось выйти на свой же след, пришлось поплутать: слишком хаотичными были его ночные шараханья по лесу, а он еще и возможную погоню пытался запутать. Тем не менее, нашел след, выбрался из чащобы, и медленно и аккуратно двинулся в сторону «Оазиса», оказавшегося ловушкой.
Метров за двести до опушки он максимально замедлился, а после и вовсе пополз на брюхе, стараясь не выдать себя движением травы или веток кустов. Вторые сто метров охотник преодолевал минут двадцать, но зато смог подобраться незамеченным именно туда, куда было и нужно. Он залег за трухлявым бревном, лежащим в густом кустарнике и принялся наблюдать.
Скорее всего, в таких предосторожностях совсем не было необходимости: все говорило о том, что враги крайне беспечны и ушедший в ночной лес беглец волнует их в последнюю очередь. Неподалеку от «Карателя» стоял грузовик, стандартный «Урал» с брезентовым тентом, в который Волк, Сделайсам и Пиковый грузили его товарищей и их снаряжение. Несколько фигур в черных балахонах при этом стояли в стороне, в погрузке участия не принимая. Самый рослый из них облокотился о капот «УАЗа», и, склонив голову на бок, слушал Дядюшку Мизантропа, который что-то доказывал черному, показывая то на гостиницу, то на «Каратель» трейсеров, то на «Урал». Ага, ясно. Пытается себе машину выклянчить. Уродец. Теперь-то его роль полностью понятна. И он, и Пиковый, и Сделайсам с Волком — не более, чем шестерки на побегушках у черных. Впрочем, какие, нахрен, черные? Нужно называть вещи своими именами: у атомитов.
С атомитами Айвэну прежде встречаться не доводилось, но от других трейсеров, рейдеров и стронгов он слышал о них немало. Все услышанное следовало делить, как минимум, надвое, но все рассказчики сходились в одном: атомиты, изувеченные радиацией не только внешне, были настоящими психами и моральными уродами, и, что самое главное — люто ненавидели обычных иммунных, «чистяков», как они презрительно их называли. Очень, очень странно, что вот эти смогли сговориться с Мизантропом и компанией. Впрочем, судя по тому, что компания пашет на уродцев, в то время, как те палец о палец не ударяют, можно было сделать вывод, что они их, скорее, терпят, по необходимости, а не из удовольствия. Вон и жесты Мизантропа все больше заискивающие и нерешительные, он не требует, а выпрашивает. Ясно все с этой компашкой. Эх, ему сейчас винтовку с оптикой, он бы этих козлов перещелкал, и понять бы ничего не успели.
