— Потерпи пару дней, Баур. Если все и в самом деле так, как ты говорил, то все будет нормально.
— За эти пару дней меня можно тысячу раз забетонировать в бочке.
— Что я скажу Ерле?
— Ничего не говори.
Самат нервно зачиркал зажигалкой, позволяя искрам разлетаться в разные стороны, и подошел к окну. Шурша бумагами в потрепанном платяном шкафу, Баур продолжал свои торопливые сборы. Несмотря на то, что никто кроме Руслана не жил в борделе постоянно, в нем имелась пара комнат, в которой каждый из друзей мог провести нужное количество времени и даже, при необходимости, поселиться на месяцы. Комнаты были захламлены общими вещами, бумагами и документами личного характера каждого из пятерки. Чаще всех остальных комнаты занимал Самат, приводя в них своих новых подружек, лица которых удивленно вытягивались, когда они понимали, что попали в самый настоящий бордель. Баур же предпочитал еженочно возвращаться на край города, чтобы провести несколько предрассветных часов наедине со своей танцовщицей, которая все чаще стала говорить об их отношениях. В ближайшие месяцы Баур планировал обручиться с ней, раз и навсегда поставив точку в больном вопросе.
Новость о смерти Муры дошла часом ранее. Нуржан, забыв о предосторожности, посчитал нужным поставить Самата в известность о случившемся, и отправил ему короткое сообщение, недвусмысленно передающее суть произошедшего. Известие, хоть и добавило трагизма в и без того утратившие покой души Самата и Баура, однако, воспринялось ими как должное. В конце концов, в свете последних событии, каждый допускал такую вероятность и даже, в какой-то степени, считал скорый и принудительный конец неизбежным.
— Надо было нам валить, когда Руся предлагал, — Самат достал сигарету и стал вертеть ее в руке.
— Да если бы он не свалил, вообще ничего бы не случилось. Если бы не его долбанная любовь с этой сучкой, все были бы сейчас живы, здоровы, и загребали бы кучу бабла, а не тырились как черти.
— Думаешь? Кайрата тоже инфаркт стукнул из-за Русиной любви?
— Не придирайся к словам, Самат, — Баур даже остановился, чтобы угрожающе жестикулируя руками, донести свою мысль. — Под Кайратом или под Ерлой мы бы делали тихо свое дело и бед не знали. Все началось с той долбанной встречи у бара. У Руси там не только челюсть отвисла, но и мозги, по ходу, высохли из-за какой-то стервозной дуры. Ты бы видел его лицо, когда она чуть не сшибла его на дороге. Ты бы видел, как он уставился на ее задницу, когда она бежала к своему парнишке в Инфинити.
— В Cayene. И я видел, я же тоже там был. И не смотрел он на ее задницу.
— Самат! — губы Баура какое-то время двигались беззвучно, но затем дар речи вернулся к нему. — Если бы не телка, он не опаздывал бы и не бесил бы Ерлу. Не стал бы таким дури-ком, каким стал. Он ездил на встречу с ментами, он собирал на нас всякую чертовщину, хотел кинуть Кайрата и Ерлана. Мы на блюдечке принесли ему его телку — возьми, трахни и выкинь из головы. Нет, он вдруг решил, что он Ромео.
— Ну вот ты свою трахнул и? Кинул?
— Эй, ты не путай.
— Ты бежишь сейчас и что? Чем ты отличаешься?
— У меня другая ситуация и я не соскакиваю. Считай, что я беру недельку отпуска.
— Да, да, конечно.
Баур, словно по сигналу в своей голове, вновь вернулся к сбору вещей.
— Странно получается, — Самат сунул сигарету в рот, но затем вынул ее обратно, — убили Муру, а мы сидим тут и думаем, как сбежать. Мы не плачем, не хороним его. Даже не поехали посмотреть на него в последний раз.
— Нам бы и не дали. Его, наверное, уже давно скинули в реку.
— Скинули в реку? — Самат печально посмотрел на Баура. — Вот об этом я и говорю.
— Сунулись бы — нас бы всех троих положили.
— А мне кажется, дело не в девочке.
— Дело в Русиной башке, — словно всю беседу ожидая только этого вопроса, тут же парировал Баур. — Повелся как школьник за сиськами.
— Мне кажется, это все из-за Ерлы. Ну, в смысле из-за тех убийств.
Дальше Самат курил молча. Движения Баура получались чересчур суетливыми. Он ходил от шкафа к шкафу, рылся в общем бардаке, но, в итоге, не находил ничего, что ему стоило бы положить в свою сумку с деньгами. Со стороны казалось очевидным, что Баур лишь теряет свое время, бесцельно носясь по комнате.
— Слушай, меня точно примут? — вместе с сигаретой покончив и со своими размышлениями, наконец, спросил Самат.
— Все, я пошел. Увидимся через неделю, — Баур подошел к окну и открыв его, по пояс высунулся наружу.
Задний двор был пуст и Баур, не задумываясь, швырнул за окно свою черную спортивную сумку.
— Меня примут, говорю? — повторил Самат свой вопрос.
— Откуда я знаю. Примут, наверное, — Баур поспешил к дверному проему.
— Стой, я тоже пойду тогда!
— Я внизу буду.
— Подожди, вместе пойдем!
— Я внизу буду, там бабки мои на земле валяются.
Баур выскочил в дверной проем и в тот же миг налетел на человека, намеревавшегося войти внутрь.
— Э, тише. Куда прешь? — Ерла инстинктивно оттолкнул Баура.
Заглянув в комнату, босс посмотрел на Самата, застывшего на месте.
— Что за рожи? Резвились тут друг с другом, что ли?
— Нет, — ответил Баур.
— А что глаза выпучили, как будто вас поимели?
Самат достал еще одну сигарету и прикурил, чтобы хоть как-то скрыть свое волнение.
— Ваш толстяк оказался крысой. Пришлось его зарезать.
Баур сцепил руки за спиной и ссутулился, словно готовился принять наказание за Муру.
— Но это херня, не об этом речь, — Ерлан вошел в комнату и медленным шагом приблизился к раскрытому окну.
Баур встал в дверном проеме и с ужасом посмотрел на Самата.
Тем временем, лысый босс повернулся к ним лицом и присел на подоконник.
— Жомарта убили сегодня ночью.
— Кто? — Самат вынул сигарету из рта.
— Хрен в пальто! — воскликнул Ерлан, — Кто, говорит… Пасу, что ли, кто?
Ерлан повернул голову к окну и отхаркнувшись, выплюнул в него.
— Вы двое, езжайте к его дому и пронюхайте что к чему. Обзвоните всех, кто работал на него и узнайте подробности.
— Там же полиция, наверное, сейчас.
— Да, мать твою, там до хера полиции. Если бы там никого не было, я бы сам поехал, а не стал бы грузить вас, двух дебилов.
— Но, как мы…
— Да как хочешь. Вечером не будет полного расклада, я вас обоих с этого окна выкину, как нечего делать. Не нравится мне ваша шайка — кого ни возьми — не идиот, так крыса, не крыса, так идиот. Какая-то тварь замочила Жомарта в его же доме. Только все начало налаживаться, как какой-то отморозок кончил его.
