Али снова замолчал. Дым его сигары медленно поднимался к потолку, распространяя терпкий запах. На какое-то мгновение капитан почувствовал себя причастным к чему-то слишком личному для рассказчика, чего видеть и слышать ему не полагалось. Словно он совершал преступление, слушая откровения человека, с которым он так давно знаком, но о котором так мало знал.
— Я не думал, что за мечту нужно платить самым дорогим, что есть…
Из коридора послышались чьи-то голоса, и на мгновение Арсену показалось, что двери кабинета вот-вот откроются, и кто-то из сотрудников прервет их такую странную беседу. Хотя, едва ли это называлось беседой — Арсен не произнес ни слова с того момента, как вошел.
— В то утро я проснулся в шесть. Она приготовила мне завтрак. Она всегда готовила мне завтрак. Неважно во сколько я вставал на работу — она вставала еще раньше. Я так ее любил. Я целовал ее сюда, — Али указал на уголки своих губ, — но только сейчас я понимаю, что никогда не говорил ей вслух, как я ей благодарен за все, что она делает для меня и для наших детей. Как бы трудна не была моя работа, ее работа в нашем гнездышке была еще труднее, и она справлялась с ней так, как не смог бы никто другой. А когда я уходил, она почему-то позвала меня. Я уже был на пороге. Я обернулся. Она молча улыбалась, глядя мне в глаза, но так ничего и не сказала. Я подумал лишь о том, что опаздываю и ушел… Это было последнее утро, в котором моя жена и двое наших ребят были живы. А вечером… — голос Али задрожал. — Вечером все в моей жизни встало с ног на голову, все стало другим, когда я увидел огни полицейских стробоскопов у себя во дворе, машины скорой помощи, которые уже никому помочь не могли. Это… — плечи Али запрыгали и как бы Арсен не пытался убедить себя в обратном, подполковник рыдал и не пытался этого скрыть.
— Подпо… — начал было Арсен, как Али выпрямился и жестом остановил его на полуслове.
— Вот, — Али взял со стола бумаги, которые читал в начале разговора, и положил их перед Арсеном, — теперь они хотят лишить меня последнего, что имеет какой-то смысл в моей жизни. Если бы не она, я бы давно сдался.
Арсен посмотрел на фотографию молодой девушки, беззаботно улыбавшейся в объектив.
— Она — это единственное, ради чего я продолжаю бороться. Единственное, что заставляет меня открывать по утрам глаза. Все остальное не имеет никакого значения. Моя дочь — это последнее звено, связывающее меня с прошлым. Именно глядя на нее, на ее успехи, я понимаю, что есть еще какой-то смысл в том, что я хожу по этой земле. А без нее… без нее все это лишь пыль…
Арсен убрал фотографию под низ протянутых Али бумаг и его взору предстала распечатка электронных писем Али и его дочери. Арсен не стал вчитываться в переписку, и бегло пролистал несколько страниц. За ними следовали другие фотографии, где рядом с его дочерью фигурировал парень. На одних фотографиях они держались за руки, на других сидели, положив головы на плечи друг друга или обнимались.
— Только моя дочь помогает мне поверить, что два веселых пацана, играющие со своими родителями в снежки в тот день, когда они впервые осознанно увидели снег, девушка, рядом с которой я провел четыре года своей жизни, Али, надевший новую полицейскую форму и гримасничающий в ней у зеркала — не плод моего воображения, а настоящая жизнь, которая у меня была… — сигара подполковника почти погасла, лениво испуская последние тонкие клубы дыма. — Жизнь, которая у меня была, — повторил Али.
Воцарилась тишина, когда Али окончательно ушел в самые дебри своих раздумий. Голоса за дверью тоже утихли, должно быть сотрудники, взявшие выходной, разошлись по домам, а те, кто работал — выехали на улицы города, чтобы продолжить борьбу с преступностью. Не желая вторгаться в размышления своего начальника, Арсен снова обратился к бумагам, которые держал. Девушка, насколько Арсен понял из выхваченных взглядом сообщений, обучалась в США. Она рассказывала о парне, которого капитан видел на фотографии. Рассказывала с восхищением, удивляясь счастливому случаю, позволившему землякам из одного города встретиться на чужой земле. В каждом сообщении девушка пыталась убедить отца в том, как хорош ее новый знакомый и недвусмысленно давала понять, что с нетерпением ждет дня, когда парень познакомится с ним.
— Они заявились вчера ко мне домой, — уже привычно монотонно произнес Али. — Четверо. Руслан, Азамат, Бауржан и Мурат. Оставили конверт, в котором было то, что ты сейчас держишь в руках.
— Они угрожают вам, — то ли спросил, то ли констатировал капитан. Али едва заметно кивнул.
— Я бы хотел сейчас спросить у того, прежнего Али, как мне поступить, но ведь это невозможно. Ты, Арсен, ты напоминаешь мне самого себя, когда я только начинал свой путь в органах. Скажи, как бы ты поступил на моем месте? Что бы ты сделал, чтобы спасти единственного родного человека? Если бы на одной чаше стояла жизнь дочери, а на другой миллионы ни в чем не повинных людей, которые пострадают от рук Кайрата и ему подобных, когда мы пойдем у них на поводу, кого бы ты выбрал? И есть ли вообще тут хоть какой-то выбор?
Глава 24
— Черт, — с ужасом выдохнул Руслан.
Самат лежал на высокой больничной кушетке. Руслан с трудом узнавал его. Перебинтованная голова с красным пятном, проступавшим сквозь повязку, слегка повернулась к Руслану, открывая его взору опухшее лицо сине-желтого цвета, глаза на котором превратились в две узкие щелочки.
— Черт, брат, — Руслан приблизился к кушетке и опустился на стоявший рядом стул. — Что они с тобой сделали? Я не думал, что все так серьезно.
— Эти ублюдки били его всю ночь, как грушу, — дрожащим от обиды голосом сообщил Баур, стоявший в углу палаты.
— Он может говорить? — спросил Руслан, а затем, не дожидаясь ответа, обратился к Самату: — Ты можешь говорить?
— Да, — тихо промычал он. — Язык не оторвали.
— Они били его прямо там же, в приемнике, — продолжал давать пояснения Баур. — Этот урод приперся туда с бухим и издевался, как мог. А теперь Самата отпустили, так как официальных обвинении предъявлено не было. Но ребят еще держат там. У них посерьезнее проблемы.
— Какая тварь это сделала? — Руслан взял руку Самата и сжал ее. — Как зовут их, брат?
— Старлей Думан и капитан Темиров Арсен.
Руслан обхватил ослабшую руку Самата второй рукой.
— Они пожалеют, твари, что издевались над тобой.
— Да менты вообще охренели, — негодовал Баур. — Беспредел полный, суки.
— Ублюдки вонючие, — Руслан встал. — Не полиция, а сборище мрази, которые только так и работают.
— Ерла только сказал не рыпаться, он сам все сделает, — тихо сообщил Баур.
— Да пошел он, ни хрена он не сделает ради нас. Только видимость создаст. Мы сами должны позаботиться о себе. Узнай… — Руслан вышел из палаты и обратился к стоявшему в коридоре Муре: — Узнай что сможешь об этих мусорах — Думане и Арсене.
Мура кивнул головой и не теряя ни секунды, исчез восвояси.
