Но Никоэль и не думал объяснять понятный ему факт. Он молча открыл створки окна и вывесил рубахи, как флаги, завязав рукава вокруг прутов решетки. Авось шпионы заметят и спохватятся.
— Не жарко там, — поежился раздетый вампир.
— Могу пока предложить на выбор для согрева вино или шпагу, — намеренно не стал упоминать свой гардероб посол. Он понимал, что первый вариант неприемлем, вампир только протрезвел, но ему и надо было, чтобы выбор склонился в пользу разминки с оружием. Очень хотелось посмотреть на мартнаильца с клинком, оценить приемы, что-то взять на заметку.
— Тебе охота сейчас фехтовать?
— Нет, но шпага все равно одна.
— Тогда лучше не надо, — покачал головой Роэн. — Если ворвутся тариманцы, то с ходу решат, что я тебя тут убиваю, — рассудительно сказал он.
— О! Слышишь? Кажется, уже бегут, — усмехнулся Ник, у которого не осталось времени на разочарование и попытки еще каким-нибудь образом изучить возможности мартнаильца.
— Топот слышу. Зато оружие не бряцает. Неужели с пустыми руками спешат тебя спасать?
— Там явно почти все маги.
— Так это замечательно! Доставай вино, будем создавать непринужденную обстановку, — засуетился Роэн, поднявшись с кровати. — Лучше бы спасателям не знать, что они нас спасают, — скаламбурил он.
— Не поверят.
— И пусть! Хорошая мина важна даже при плохой игре. А для дипломата — вдвойне.
Ник прислушался к словам старшего коллеги и выставил на стол початую бутылку и два стакана. Вина оставалось мало, не больше четверти, ведь запас никто не пополнял. Но он плеснул на дно каждого стакана чуть-чуть и решил, что так даже правдоподобнее. К сожалению, о неудавшемся покушении и источнике появления заклинаний на дверях все равно придется как-то честно рассказать, не играя на публику. Ничего, выкрутятся!
За дверью раздалась ругань. Кто-то присвистнул от изумления, кто-то, подбежавший последним, растерянно посетовал на недостаток сил. Видимо, и тариманские маги высоко оценили количество влитой энергии, такую решетку не расплетешь на голом мастерстве.
— Ломайте! — узнал Никоэль голос Ксантара.
— Дверь? Невозможно! — запротестовал один из его подчиненных.
— Да хоть стену! Мне плевать, как мы попадем внутрь.
— Стену можно, — согласился неизвестный.
Однако тут категорически против оказался Никоэль.
— Стойте! — крикнул он, приближаясь к дверям. После чего перешел на белавский, вовремя вспомнив о своей роли человека, не сумевшего выучить чужой язык. — Давайте тогда подождем, заклинание к утру развеется или хотя бы ослабнет. Вы меня понимаете?
— Да пусть ломают, я к себе хочу! — возмутился Роэн. — Меня постелька ждет.
— Подождет! Потому что я хочу иметь целую стену в своей комнате, — отрезал Ник.
— Они ее утром заложат. А ты пока поживешь в другом помещении.
— Да-а? Как бы меня при этом и Абернану не заложили, ведь из-за других послов здание ломать не приходилось.
— Ты их не просил, они сами решили ломиться внутрь, — пожал плечами Роэн. — Так и напишешь своему правителю.
— Как — сами? А рубашки?
— А что рубашки? Хочешь — вешаешь, хочешь — снимаешь. Это не преступление и не руководство к действию, — посмеиваясь, поучительно заметил вампир. — Мы кого-то звали? Сидели, выпивали…
— Не переиграй! — шепотом предупредил Ник, пихнув вампира локтем в бок. Ему не понравилось, что за дверью воцарилась тишина. К их перепалке явно прислушивались со всем возможным вниманием, благо что заклинание не глушило звуки.
— Никоэль, — позвал знакомый голос, в котором парень легко опознал Астора. — Ты ранен?
— Со мной все в порядке, — ответил белавец.
— А моим здоровьем поинтересоваться? — возмутился вампир, хотя при этом больше играл на публику, нежели испытывал истинное негодование.
— Я бы поинтересовался, что вы делаете не в своей комнате, — сказал министр иностранных дел.
— Поверьте, не вы один хотите это узнать, — усмехнулся Роэн. — Я бы тоже не отказался от информации.
— Откройте! Нам надо поговорить.
— Если бы мы могли открыть, мы бы тут вдвоем не сидели, — фыркнул Ник.
— Не выпивали до такого позднего часа, — поправил вампир, в свою очередь пихнув коллегу локтем, чтобы следил за словами и не портил «картинку».
— Заклинание накладывали не мы, — счел своим долгом заявить белавский посол. — Роэна усыпили и перенесли, пока я выходил, а меня облили чьей-то кровью и втолкнули в комнату. Кто это был, я не видел.
— Много крови потеряли?
— Я же объяснил, что она не моя.
— А своей?
— Да я на алкогольной диете, — подал голос вампир, чтобы пресечь инсинуации. — Покушение на Никоэля не удалось, аппетита не было.
Астор ругнулся на тариманском и принялся переводить сказанное для кори Ксантара. Их подчиненные, похоже, тоже прислушивались и не предпринимали никаких действий — ждали конкретных распоряжений. А если и колдовали, то узники этого все равно заметить через преграду не могли.
— Несите накопители, — наконец скомандовал начальник тайной канцелярии. — Заклинание надо расплести. Как бы в комнате других сюрпризов, проявившихся к рассвету, не оказалось.
— Лариона проверьте, — попросил через дверь Никоэль. — Только толпой к нему не ломитесь, он точно этого не переживет.
В коридоре поднялась суета, послышался стук — сначала тихий, а потом все громче и громче.
— Ломать? — с энтузиазмом предложил кто-то на тариманском. Не защищенная заклинанием дверь в качестве противника явно показалась ему предпочтительнее защищенной.
Ник закусил губу. Да что им все ломать да ломать! Угробят ведь секретаря, до инфаркта доведут вернее, чем те, кто совершил сегодняшнее покушение. Но что он мог сделать? Парень отошел к кровати, удобно устроился полулежа и попытался расслабиться.
Вампир же переместился поближе к столу, постоял, подумал, потом схватил оба бокала, влил в себя содержимое сначала одного, потом другого и с заинтересованным видом потряс бутылку. Бульканье жидкости где-то в районе дна явно его не удовлетворило. Для запивания стресса надо бы больше.
— У нас вино закончилось, пока вы там возитесь, — громко пожаловался он тариманцам.
Именно в этот момент послышался треск. Но жертвой излишнего рвения стала отнюдь не зачарованная дверь, это вломились к секретарю.
— У Лариона же было открыто, — простонал Ник.
— Так ничего не изменилось, — хмыкнул Роэн. — У него по-прежнему открыто, но теперь чуть больше — нараспашку.
— Секретарь без сознания! — крикнул кто-то.
