— За приличным поведением — это к нашему министру культуры, он точно всякие там этикеты знает.
— Ваш министр к нам не ездит, хотя я отправлял приглашение, — заметил Астор.
— Правильно. Потому что у вас культуры нет — ни театров, ни музеев, одна воинская подготовка. Хотите нашего министра обороны в гости пришлем? — хитро прищурился Роэн.
— Упаси Богиня! Подозреваю, у вас с ним одно начальство, — высказался кори Ксантар.
— Лучше. У нас с ним один девиз!
— Наглость — второе счастье?
— Можно и так перефразировать, хотя вообще-то — смелость города берет!
— Нет, поищите лучше лишние города у лернийцев, — попросил Ксантар.
— Оборотни будут против, не любят они нас. У них вторая ипостась не всегда адекватно на нашу расу реагирует.
— Не знал, — задумчиво заметил начальник тайной канцелярии.
А вампир от досады прикусил губу. Лишнее выболтал!
Ник тоже взял эти слова на заметку — пригодится, чтобы упомянуть в докладе и переключить внимание вышестоящих лиц на послов в Мартнаилии и Лернии. Пусть проверяют, экспериментируют и меньше о нем вспоминают. Парень очень надеялся, что больше к нему никого на убой не отправили, как Риардона.
Из Храма он вышел первым. Следом Ксантар практически вытолкал Роэна, и последним, постоянно оглядываясь на алтарь, выбрался Астор. Наверное, он очень рассчитывал на подсказку Богини, но сам опасался подойти к камню. Вдруг еще кого-то навяжут?
Зеленоглазые гвардейцы ждали на арене неподалеку от Храма. Они предусмотрительно молчали, так как звук на этой открытой площадке распространялся очень хорошо — не посекретничаешь, ни начальство, ни охраняемый объект не обсудишь, да и о личной жизни оповещать всю округу не хотелось бы. Мало ли кто шастает возле входа за завесой тумана? К тому же не то это место для обычного общения, Богиня, как истинная женщина, предпочитала единолично царить в умах и душах подопечных, которые приходили в гости. Ослушники запросто и по паре сложных поединков доблести могли получить в наказание, а особо наглые — и на поединок силы нарваться.
— Теперь самое время присесть на последний ряд амфитеатра, где звук не так сильно распространяется, и поговорить, — заявил кори Ксантар и покосился на вампира, которого с удовольствием отправил бы обратно в посольство. Но ведь не уйдет… Пусть уж лучше слушает, ведь тайны собственной страны он обсуждать не собирался, а тайн белавского посла ему не жаль. Может, Роэн сосредоточится на шпионаже за Никоэлем и перестанет действовать ему на нервы своими выходками? Было бы неплохо.
— Кори! — окликнул начальника тайной канцелярии один из гвардейцев. — А вы уверены, что с послом все хорошо и визит в Храм нашей Богини ему не повредил?
— Да, а что? Вроде все в порядке, даже к алтарю смог прикоснуться.
— У него опять с глазами что-то не то, — пояснил тот же гвардеец, который накануне вечером удивлялся странным радужкам Никоэля.
Взгляды всех окружающих скрестились на лице белавца. Метаться было поздно. Ник вскинул подбородок и решил не скрывать свой дефект, пусть изучают. Эх, как не вовремя-то эликсир прекратил действовать, и четырех часов вроде не прошло. Он ведь не нервничал, не напрягался, с другими химическими соединениями не взаимодействовал. Разве что туман как-то повлиял…
— Ты же, по-моему, кареглазый был? — нахмурившись, осведомился кори Ксантар.
— Был! Я свидетель! — воскликнул Роэн вместо белавца. — Что-то тут не так.
— А что вам не нравится? — вызывающе спросил Ник, тяготясь чужим вниманием. Опять он шокировал окружающих, опять в напряжении придется ждать, как изменится их отношение. — Белая радужка не означает слепоту.
— Белая? А фиолетовую не хочешь?! — возопил министр иностранных дел, хватаясь за голову. Что за шутки?
— Зеркало есть? — хриплым от волнения голосом спросил белавец, ощупывая карманы, хотя и без того знал, что у него такой аксессуар не водился.
Как и следовало ожидать, гвардейцы отрицательно помотали головами, кори Ксантар развел руками, фин Астор даже не шевельнулся. Зато Роэн выудил из внутреннего кармана камзола небольшой кругляш без рамки — слишком простой для важного чиновника, зато в самый раз для шпиона, любящего тайком заглянуть за угол. Впрочем, ни белавца, ни тариманцев сейчас не заботили склонности вампира. Никоэль быстро выхватил зеркало из рук коллеги и принялся пристально изучать свое отражение. Все лицо на поверхности не помещалось, а вот один глаз… Левый действительно был фиолетовым. Чуть повернув голову, парень убедился, что и правый тоже. Тысяча драконов! Он ничего не понимает…
— Давайте разберемся, — потребовал фин Астор. — Какого цвета глаза были изначально?
— Белые, — ответил Ник, завороженно изучая отражение. Кажется, цвет ему подходил, красиво.
— Таких не бывает, особенно у вас, в Белавии, — подал голос Роэн, но, подумав, добавил: — Разве что у слепых. Но ведь ты точно был зрячим, я бы заметил неладное.
— Я не вру. Меня в детстве дразнили Бельмоглазым, пока я не составил эликсир, позволяющий на двенадцать часов окрасить радужку в коричневый, — пояснил Никоэль. — На собственном примере могу утверждать, что белые глаза возможны.
— У нормальных людей — нет, — не согласился вампир, заинтересованно рассматривая парня, словно увидел впервые. — Может, у других рас?
— У младенцев, — почти беззвучно произнес кори Ксантар.
— У кого? — подумал, что ослышался, Роэн.
— Белые глаза у младенцев нашей расы, не прошедших в Храме обряд принятия династии, — громче повторил начальник тайной канцелярии. — Поздравляю, Астор, кажется, я уже и без расследования выяснил, кто является твоим четвертым подопечным, недавно прошедшим обряд Обретения и ставшим совершеннолетним. — И он хлопнул друга по плечу.
— Теряешь квалификацию, потому что я об этом догадался еще минуту назад, — язвительно отозвался министр. — Только Никоэль ведь белавец.
— Наполовину, наверное. — Парень счел момент подходящим для объяснения. — Во всяком случае, я так думаю, потому что граф Иберникский нашел меня неподалеку от вашей границы. А еще мне слишком просто дается тариманский язык, хотя я не учил его в таком объеме. Да и Черныш, и появившиеся способности к магии это подтверждают.
Астор и Ксантар переглянулись, словно мысленно обменивались мнениями.
— Все совпадает, — заключил начальник тайной канцелярии. — Хотя у нас не принято бросать детей, пусть и полукровок.
— Еще странности за собой в Таримане замечал? — не успокоился фин Астор. Незаметно для себя, побуждаемый чувством ответственности и осознанием династического родства, он перешел к более простой манере общения. Хоть министр и ничего не имел лично против Никоэля, даже симпатизировал ему, однако никак не рассчитывал, что неожиданно обзаведется четвертым подопечным, особенно таким — считающимся теперь взрослым, но при этом со знаниями на уровне тариманского младенца. Да он же щит не знает, как поставить! И кодекс дуэльный вряд ли досконально изучил. И власть Богини над собой вряд ли спокойно воспримет. Впору схватиться за голову и начать рычать из-за объема проблем, которые придется решать. На других свою ответственность не свалишь, Богиня не даст и не простит. Белавец и раньше был личной головной болью Астора, как и остальные послы до него, но теперь… Теперь эта боль стала не мимолетной, не временной и даже не затяжной, она стала пожизненной!
