И очень хотелось нарушить звенящую тишину.
Вира, похоже, чувствовала то же самое. Сложенные на коленях ладони ее сжались в кулаки, скулы резко натянулись.
На следующей остановке, посреди города с желтыми и бежевыми небоскребами к нам присоединился очень интеллигентного вида кот. На нем была идеально выглаженная белая рубашка и черные брюки со стрелками, как у офисного работника. Густые каштановые вихры – зачесаны назад, и приглажены то ли гелем, то ли лаком. Скуластое лицо с выдающимся лбом еще хранило следы задумчивости. Новый попутчик оглядел остальных рассеянным взглядом и расположился между нами и людьми. Открыл книгу и погрузился в чтение.
К концу поездки в лифте стало многолюдно.
Появились гематитовые и белокожие лемы, еще с два десятка человек, в основном мужчины, коты и велфы.
А мы все еще хранили молчание. И только ладонь Тала легла на талию, притянула, прижала сильнее прежнего, да жаркое дыхание велфа несколько раз обожгло щеку.
И как бы я не злилась на Тала, как бы не бушевало в душе негодование от его несправедливых упреков, сейчас, здесь мне совершенно не хотелось отодвинуться. Я всем существом тянулась к велфу, не смотря ни на что. И он, видимо, чувствовал тоже самое.
Несколько раз Тал открывал рот, набирал в грудь побольше воздуха, но наружу выпускал только тяжелый вздох.
Словно хотел что-то сказать, но не решался. Не похоже на этого громилу, который вначале дает «по морде», а уже затем спрашивает – что случилось. Сперва выговаривает, и только потом выясняет – как все произошло. Вначале соблазняет, берет – властно, как хозяин и господин, а затем отказывается даже объясниться – что же такое между нами происходит.
Кулаки Виры сжались до побелевших костяшек, но велфийка тоже не проронила ни слова.
Нашу «остановку» или «станцию» я узнала сразу. Ярко освещенный зал торгового центра, разноцветные грозди воздушных шаров под потолком, в честь открытия какого-то магазина и пестрые толпы местных.
Тал выключил купол, убрал руку с моей талии, и пулей вылетел из лифта. Мы с Вирой поспешили следом.
Спину велфа удалось догнать не сразу, где-то через пару улиц, недалеко от его бара.
Тал припустил быстрее и скрылся в дверях заведения. Почему-то внутри разлилась обида, а вместе с ней – и злость. Ну вот какого черта? То он дерется ради меня, то обнимает, то жарко дышит в шею, а то бежит, как черт от ладана. Ну уж нет! Хватит! Я имею право знать, что происходит и какие у Тала на меня планы! Это моя жизнь, в конце концов! И деваться мне из этого мира некуда!
И вот только я так подумала, решительно влетела в двери «Капли крови…», как почти врезалась в грудь Тала. Вира моментально исчезла с горизонта, и мы остались вдвоем, посреди совершенно пустого зала.
Без верхнего освещения, в полутьме стены и пол его выглядели не голубыми, а синими. За окнами сгустились сумерки, засияли ослепительно-белыми кляксами фонари. Запахло уборкой – какими-то средствами для мытья пола, посуды и вишневым ароматизатором.
Тал остановился, положил руки на мою талию и поймал взгляд. Он смотрел непривычно пытливо, но без холода и осуждения, как у лемов.
Скорее немного растерянно или даже расстроенно. Этого я совсем не ожидала. Сейчас древний велф походил на большого ребенка – пристально вглядывался в мое лицо и молчал. И чудилось мне – самый громкий звук в огромном зале – мой, собственный пульс. Неровный и быстрый.
Не знаю – сколько прошло времени, но Тал вдруг поднял меня на руки и метнулся в знакомый синий коридор. Секунда, другая, – и мы в его кабинете. Только нас больше не разделял тяжелый черный стол велфа, как все прошлые разы. Я очутилась на столе, верхом, а Тал так близко, что дыхание его горячим паром оседало на лице.
– Послушай… Олейса… Оли… – хрипло произнес он. Помедлил и продолжил: – Я и, правда, не самый лучший ухажер. Ты даже не представляешь, сколько мне лет и сколько я повидал за долгую жизнь. Сколько женщин дарили мне себя и буквально вешались на шею. А про любовниц в моей постели уже и не говорю. И вот сейчас я не знаю, что с тобой делать. Совсем…
Я не понимала – что он хочет донести. Совсем не понимала. Только внутри стало тепло-тепло и сладко посасывало под ложечкой.
А Тал вдруг взял мою руку – осторожно, почти бережно и приложил к своей груди. И невероятное открытие заставило меня задохнуться от волнения. Наши сердца колотились в унисон, словно подстраивались друг под друга!
– Я отдам за тебя жизнь, – очень спокойно, как факт добавил Тал. – И убью за тебя любого. Но чего ты там хочешь от меня увидеть? Цветы? Конфеты? Свидания под луной? Это так необходимо, чтобы ты верила? Если да, ну давай попробуем… В конце концов, я бывал и в худших переделках, – он криво усмехнулся, прижал мою ладонь покрепче, а потом взял другую и медленно поцеловал каждый палец. Или обвел губами… не знаю даже, как описать. Но ощущения были такие… у-ух! Колени ослабели, в голове поплыл сладкий туман, внизу живота стало горячо и томно. И я снова видела только жестко очерченные губы велфа, его глаза, похожие сейчас на два сапфира и чувствовала лишь его касания. И мне снова хотелось большего. Ощутить его ласки везде, забыться в его сильных руках и позволить Талу все. Абсолютно и без ограничений.
Велф мгновенно напрягся, натужно задышал и прижался. Я еще никогда не встречала мужчину, который «заводился» бы так быстро. Минуту назад мы обсуждали непростые отношения. Тал сбивчиво что-то объяснял, – и вот уже бугор на его брюках уперся в мой живот, демонстрируя насколько велф готов.
Остатки мыслей выветрились из головы махом. Я прижалась к Талу, он задрожал всем телом, утробно зарычал. И от этого звука все внутри завибрировало, стало жарко.
Ахнуть не успела, как сидела на столе совершенно голая, и губы велфа, его руки завладели моим телом.
Что они вытворяли, не запомнила, только хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Волны удовольствия прокатывались по мышцам, я выгибалась навстречу ласкам, а Тал только вжимался бугром на брюках в живот и целовал и гладил без остановки.
Я даже не поняла – когда он разделся тоже, лишь почувствовала, как мы соединились, и тело приняло велфа так, словно его, единственного, ждало долгие годы. Сладкие спазмы внизу живота переходили в негу, от знойных поцелуев голова опустела окончательно. Я дышала и жила в унисон с Талом. Одно дыхание на двоих, один пульс и одно желание – такое сильное, что кажется – оторвусь от него на секунду и все… случится непоправимое… Остановиться, прерваться немыслимо, потому что… невозможно никогда.
Очнувшись, я чувствовала себя немногим лучше, чем после нашего первого страстного марафона. Слабость заставила прилечь на стол, но мышцы не были дряблыми, а голова – гулкой. Мне не хотелось немедленно закрыть глаза и отключиться. Хотя тело слабо ныло от высокой нагрузки.
Тал вздохнул – как-то совсем по-человечески, прикусил губу и выскочил вон.
Когда он вернулся с синим напитком, я уже знала – что и это и зачем оно нужно. Приподнялась на локтях, вскинула на Тала глаза, и спросила:
