– Да, понимаю… – протянул Оуэн, поднимаясь из уютного кожаного кресла, стоявшего перед письменным столом отца, и направляясь к двери. Он уже давно понял, что лучше убираться из кабинета пораньше – до того, как на него обрушится очередной поток обвинений и угроз.
– Нет, мне кажется, ты ничего не понимаешь, – возразил граф, вновь топнув ногой.
Оуэн снова вздохнул. И крепко сжал зубы, чтобы не сказать того, о чем впоследствии очень пожалеет. А жалел он, как правило, обо всех своих словах.
– Я все прекрасно понимаю, – пробормотал он. – Ты устал от моего пьянства, верно?
– Да, устал!
– И от того, что я играю?
– Да, и от этого!
– А также от моего общения с легкомысленными девицами?
– Да, да, да!
Оуэн стряхнул невидимую пылинку с рукава своего ладно скроенного голубого сюртука. Этот сюртук стоил ему небольшого состояния. Впрочем, предметы высокой моды никогда не были дешевыми, а Оуэн гордился своим вкусом и умением одеваться с иголочки. Да, он со вкусом одевался, со вкусом ел и со вкусом развлекался. Он все в своей жизни делал со вкусом.
Взглянув на побагровевшее от гнева лицо отца, Оуэн произнес:
– Вот, видишь? Я перечислил все свои недостатки. И я знаю: ты хочешь, чтобы я нашел себе жену и остепенился. В общем, я прекрасно тебя понял.
– Нет, не понял, Оуэн! – закричал граф, схватившись за лацканы своего малинового сюртука и силой дернув за них.
Оуэн же снова поморщился. Не стоило вымещать гнев на одежде.
– Ты совсем ничего не понял! Сколько уже раз мы это обсуждали?!
– О, не перечесть… – вполголоса пробормотал Оуэн.
Отец пристально взглянул на него и спросил:
– Но сколько именно?
– Думаю, что много, – ответил Оуэн; его уже одолевала скука.
– А сколько раз ты выходил из этого кабинета, совершенно забыв выполнить хоть одно из своих обещаний? – осведомился граф, вновь дернув за лацканы своего сюртука.
– Не перечесть, – вновь пробормотал Оуэн, отводя взгляд – только бы не видеть, как отец терзает дорогой сюртук.
– Ты никогда не делал того, что я прошу! – Граф Морланд ударил кулаком по столу с такой силой, что чернильница подпрыгнула и жалобно задребезжала. – Черт возьми, Оуэн! Ведь ты когда-нибудь унаследуешь титул и станешь графом! Ты должен занять место в парламенте и стать достойным членом общества! Нельзя же вечно быть таким безответственным бездельником… – добавил отец со вздохом.
– Но ведь я такой и есть. – Оуэн тоже вздохнул. – Не это ли ты повторял с тех самых пор, как я поступил в Итон?
– Мы больше не станем это обсуждать! – Лицо графа исказилось от гнева.
Все верно. Отец ни разу не поинтересовался, что произошло на самом деле. Просто подумал о сыне самое плохое. После чего Оуэн всячески подтверждал такое о нем мнение.
– И ты вовсе не бездельник, – продолжал граф. – Вернее – не будешь таковым. – Он снова ударил кулаком по столу. Что ж, по крайней мере он оставил в покое ни в чем не повинные лацканы. – Я устал от этих разговоров с тобой, которые в конечном итоге ни к чему не приводят. Устал смотреть, как ты целыми днями пьешь и играешь. Устал слушать сплетни о твоих похождениях.
Оуэн помассировал пальцами лоб.
– Да будет тебе, отец. Не так уж все это ужасно…
Граф вновь вцепился в лацканы сюртука.
– Перестань дерзить! – Теперь уже он дрожал от гнева.
– Отец, я давно перестал дерзить. И прошу тебя, оставь в покое свой сюртук. – Оуэн провел рукой по своим бриджам цвета кофе – тоже весьма недешевым. Он привык к роскошной жизни, и денежное содержание, назначенное отцом, позволяло ему жить на широкую ногу. Именно поэтому он регулярно посещал кабинет отца и смиренно выслушивал его отповеди. Оуэн давно уже перестал воспринимать их всерьез, но они помогали ему получать желаемое – на его счет ежемесячно поступала солидная сумма. Конечно, большую часть денег он передавал в приюты, расположенные рядом с игорными домами, но Оуэн никогда не рассказывал об этом отцу. Зачем менять его мнение о сыне? К тому же Оуэн вовсе не собирался обелять свою репутацию, – напротив, поступал прямо противоположным образом; для него это стало чем-то вроде хобби.
– Черт возьми, Оуэн! Должно же тебе быть дело хоть до кого-то!
Оуэн вовсе не был бездушным и черствым. Он обожал младшую сестру Кассандру и своих лошадей – именно в таком порядке. Ни та, ни другие ни разу его не подводили. Ни та, ни другие никогда не думали о нем плохо.
– Мне есть дело до твоего сюртука, от которого ты сейчас оторвешь лацканы, – заявил молодой человек.
Граф вскинул подбородок и в гневе закричал:
– Ну все, довольно! Я много раз давал тебе шанс исправиться, но теперь официально заявляю, что больше не стану терпеть твои выходки! Ровно через месяц ты вернешься сюда с невестой! Ты меня понял?!
Оуэн поднял глаза на отца – и невольно вздрогнул. Хм… неужели у старика на подбородке капля слюны?.. Похоже, на сей раз он рассердился всерьез. И все же Оуэн, не сдержавшись, спросил:
– А иначе – что?
– А иначе… иначе… я лишу тебя денежного содержания! Да-да, так и поступлю! Мне давно следовало это сделать. Не получишь ни одного фунта до тех пор, пока не объявишь о своей помолвке.
Вскинув брови, Оуэн в очередной раз снял с рукава невидимую пылинку.
– Звучит немного драматично – тебе, отец, так не кажется?
– Нет, не кажется! – Лицо графа побагровело еще сильнее.
Оуэн внимательно посмотрел на отца. О господи! Да ведь тот говорил вполне серьезно! Ну, по крайней мере верил, что говорил серьезно. Лицо графа покрылось багровыми пятнами, а жилы на шее вздулись. Да, все верно – он был серьезен как никогда. С губ Оуэна сорвался стон. Проклятье, он знал, что этот день когда-нибудь наступит! День, когда отец станет настаивать на женитьбе. Впрочем, Оуэн всегда подозревал, что не сможет всю жизнь избегать брачных уз. Хотя до сегодняшнего дня ему это удавалось.
Пожав плечами, он проговорил:
– Что ж, прекрасно. Раз ты настаиваешь, я выберу себе жену. Какую-нибудь послушную и спокойную девушку, которая будет закрывать глаза на мои недостатки. Симпатичную и кроткую.
Однако граф покачал головой.
– Ты опять не понимаешь, Оуэн!..
– Чего именно? – Молодой человек в очередной раз вздохнул.
– Я не прошу тебя выбрать себе жену, поскольку сам укажу тебе, на ком тебе следует жениться.
Оуэн вскинул голову.
– Ты хочешь сказать… что уже подобрал подходящую кандидатку на роль моей жены?
Граф энергично закивал, и его чуть отвисшие щеки задрожали.
